Ненаглядная красота

— Проснись, Финист — ясен сокол, я для тебя три пары сапог железных истоптала, три посоха чугунных изломала, три хлеба каменных изгрызла. Проснись, Финист — ясен сокол!

Спит Финист — ясен сокол непробудным сном. А час прошёл — царевна девицу из горницы выгнала.

Ну, на другой день села девица у синего моря, серебряные пяльцы держит; золотая иголочка сама вышивает, нитку к нитке кладёт. Стоит народ, дивуется. Вышла и царевна заморская с мамушками да нянюшками, со служанками. Стала забаву торговать. Ничего не хочет девица. Ни серебра, ни золота, ни скатного жемчуга.

"Пусти да пусти с Финистом — ясным соколом вечер провести".

Рассердилась царевна, ножкой топнула, ручкой хлопнула, а забаву-то хочется. Побежала к Финисту — ясну соколу, приласкала его, приголубила, в волосы волшебную булавку засунула. Заснул Финист — ясен сокол непробудным сном.

Плачет над ним девица, убивается:

— Проснись, Финист — ясен сокол, я для тебя через леса прошла дремучие, через пески зыбучие, через долины широкие, через потоки глубокие. Проснись, Финист — ясен сокол, желанный мой!

Спит Финист — ясен сокол непробудным сном. А вечер кончился — царевна девицу из горницы выгнала.

На другой день села девица у синя моря, стала хрустальным молоточком по бриллиантовым гвоздикам поколачивать. Звон весёлый пошёл по всему городу. Народ собрался — дивуется. Ноги на месте не стоят, сердце в пляс зовёт. Вышла и царевна заморская, стала забаву торговать.

Ничего не хочет девица: ни серебра, ни золота, ни скатного жемчуга, ни каменьев самоцветных.

"Пусти да пусти с Финистом — ясным соколом повидаться".

Рассердилась царевна, а забаву-то хочется. Побежала к Финисту — ясну соколу, в волосы ему волшебную булавку засунула. Заснул Финист — ясный сокол непробудным сном.

Плачет над ним девица, убивается:

— Прощай, Финист — ясный сокол! Всё я заморской царевне отдала, ничего у меня не осталось. Нашла я тебя, да в недобрый час, живого, а словно мёртвого. Прощай, Финист — ясен сокол, желанный мой!

Стала она с ним прощаться и уронила ему на глаза слезу солёную. Знать, слеза та была жгучая. Проснулся Финист — ясен сокол, узнал девицу, брал её за руки белые, целовал в уста сахарные. И собрал он людей рода разного — бояр, крестьян да служилый люд — и велел им думу думать: с какой женой ему век вековать? С той, что его выкупала, или с той, что его продавала? С той ли, что для него леса дремучие, пески сыпучие прошла, три пары сапог железных истоптала, три посоха чугунных изломала, три хлеба каменных изглодала, или с той, что его за забавы отдавала?

Думали люди русские три дня и три ночи, а потом в пушку выпалили и решили: быть ему с той женой, которая его выкупала, а ту, которая его продавала, вон из царства прогнать. Так и сделали.

Был там пир на весь мир. Я на том пиру была, мёд и пиво пила, по подбородку текло, а в рот не попало.

МАРЬЯ-КРАСА — ДОЛГАЯ КОСА И ВАНЮШКА

некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей. И была у них единственная дочь Марья-краса — долгая коса. Жили они хорошо, счастливо.

Вдруг пришла на них страшная беда. Налетел на царство-государство страшный Змей о девяти головах, о девяти хоботах, о девяти хвостах. С ним два сына Змеёныша. Старший о шести головах, младший о трёх. Закричал Змей такие слова: — Слушайте, царь с царицей и весь народ! Всё я царство огнём сожгу, пеплом развею. Все леса повыдеру, все реки-озёра повыплесну, все поля, луга притопчу, всех людей погублю! А хотите живыми быть, кормите меня с сыновьями по самую смерть. Чтобы каждый день к вечерней заре оставляли на Буян-горе девушку шестнадцати лет. Нам на съеденье, вам на спасенье.

Что тут делать?

Заплакал весь народ горько, да делать нечего.

Стали с той поры каждый день к вечеру брать по девушке шестнадцати лет, вели её на Буян-гору, к столетнему дубу приковывали.

Налетали тут змеи, девушку пожирали, косточки в озеро бросали.

В ту пору, в то время был у бедной бабушки-задворенки на краю города любимый внук Ванюшка.

Увидал раз Ванюшка, как у синя моря на золотом песке Марья-краса — долгая коса хороводы водила, и полюбил её без памяти.

Вдруг весть пришла, что завтра царевне на съеденье к Змею идти.

Встал поутру Ванюшка, говорит бабушке:

— Готовь мне, бабушка, льняную рубашку чистую, пойду я биться со Змеем лютым — или живым не буду, или Марью-царевну освобожу.

Заплакала тут бабушка, приготовила ему льняную рубаху, побежала в огород, принесла жгучей крапивы, стала из жгучей крапивы вторую рубаху плесть.

Плетёт рубаху, сама от боли плачет.

— Вот, — говорит, — Ванюшка, надень ты эту рубаху. Будет Змей тебя кусать — языки обожжёт.

— Хорошо, — говорит Ванюшка.

Вот на вечерней заре обрядился Ванюшка. Взял острую косу, железную палицу, надел льняную рубаху, сверху крапивную, попрощался с бабушкой и пошёл на гору Буян.

Стоит на горе Буян столетний дуб. У дуба Марья-краса — долгая коса золотой цепью прикована. Увидела она Ванюшку — заплакала.