Ненаглядный призрак

И вот этот Хафкин вдруг стал подливать масла в огонь. Говорит Валере открытым текстом: «Позвонили из Москвы. Необходимо принять решение. Видимо, нужно ехать. Только ты сначала подумай хорошо! Не завидую тебе…» – «А в чём дело?» – «Ты что, сам не понимаешь? Тебя же там пришьют. Это, может быть, твоя последняя поездка. Имей в виду, замочить могут запросто. До аукциона вообще не доедешь, не дойдёшь». И так далее.

Отношения у них были плохие. Не исключаю, что он Валере просто мстил. То ли завидовал, то ли побаивался. Но чувство страха внушить сумел.

Валера приходит домой: так и так, надо ехать, другого такого шанса больше не будет, и струсить нельзя, стыдно! Когда подобные вещи предлагают, не подразумевается отказ. В то же время и страшновато.

Запугивали-то очень сильно. Дня не проходило до отъезда, чтобы тот же Хафкин ему не повторял: «Имей в виду. Я тебе не завидую. Попрощайся с женой», – и всё в таком духе.

Я Валере говорю: «Ну что? Мы с тобой вместе прожили столько лет. Я поеду с тобой. Если убьют, то пусть вместе». Он возражал сначала, но я настояла на своём.

А я такой человек, что могу хоть на Байконур полететь, хоть с парашютом прыгнуть. Потому что такая тяга: и страшно, и дико интересно. Но и деваться-то некуда! Не могла же я сказать: «Ты уж как-нибудь, Валерочка, без меня…»

В общем, решили, что едем вдвоём.

Показали детям, где лежат деньги и документы, на всякий случай.

Собрались и полетели. Настроение было прямо детективное. Потому что не исключали, что домой уже не вернёмся. И, честно говоря, мне это даже польстило (смеётся), что вот здесь проявилась та самая невидимая, внутренняя связь мужа и жены. Что в такую минуту он обращается ко мне и благодарен за то, что я оказываюсь рядом, несмотря ни на что. И было чувство особой близости.

Ну, это мои женские ощущения. Я по такому случаю ещё сапоги себе новые прикупила, зимние. (Смеётся.) И мы поехали.

Была назначена дата аукциона, но требовалось приехать заранее, чтобы репетировать, готовиться к этому ко всему.

Валера в Москве бывал не раз. А вместе мы очень редко ездили. Прилетаем. Там в аэропорту ждала машина, отвезли в отель.

Первая неожиданность: в гостинице «Варшава» нам почему-то забронировали стандартный одноместный номер, в котором вдвоём просто невозможно…

Там один человек должен зайти в туалет, чтобы другой смог протиснуться мимо. Кровать узенькая, если один лежит почти на спине, то второй – к стенке боком прилипает. Но деваться некуда на ночь глядя. До утра промучились, очень неприятно было, и так-то нервы напряжены.

Правда, утром Валера всё это поменял. Номер оказался роскошный, даже с зеркальной стенкой возле кровати, что тоже сыграло свою роль… Потому что мы были в таком возбуждённо-трепетном состоянии – в кои-то веки вдвоём!.. Ладно. Номер шикарный, всё хорошо. И Валера каждый день стал уходить на эти репетиции аукциона, каждый божий день, с утра и до вечера. Проговаривались каждое слово, каждая запятая, каждый жест. Кто куда пошёл, кто где сел, кто что сказал и прочее, и прочее.

Потом наступил этот день, воскресенье. На четыре часа назначен аукцион.

Накануне была дана инструкция, что мы сидим в отеле, к номеру подходят охранники, и от номера до машины Валеру поведут вроде как под охраной автоматчиков.

В воскресенье в гостинице не работал буфет, и я мужа собираю, бабочку, там, пиджак, в карманы ему сую бутерброды в мешочках, потому что он до вечера, до самой ночи будет голодный, и говорю: «Валера, в левом кармане у тебя такие-то, а в правом такие-то» – это было смешно.

Потом звонят и говорят: «Спускайтесь в холл».

Спрашиваем: «У номера никого не будет?» – «Нет, не будет, спускайтесь сами».

Пошли вдвоём, чуть ли не за руки держась.

Оглянулись, сели в лифт, и сразу начался такой мандраж полуистерический, и кураж, и страх – всё вместе какое-то нереальное: неужели это с нами происходит на самом деле?

Спускаемся, выходим. И тут вижу картину, которая запомнится на всю жизнь: стоят два мужика в шлемах, бронежилетах, в камуфляже, с автоматами наперевес – я такое вообще в первый раз видела.

В холле небольшое ограждение, площадка и сразу дверь. Ну, мы, значит, обнялись, поцеловались – всё как будто не с нами… Я ринулась вместе с ним к двери, но меня остановили. Всё. Там такая перегородочка, он за неё прошёл, а я с этой стороны осталась.

Ну, и пошёл у меня мужик – куда? Во что? (Смеётся.)

Меры предосторожности действительно были заметные. Автомобиль бронированный такой, тяжёлый, военного образца. Посадили его туда, страшно вспомнить… Квартал был оцеплен, здание Фонда федерального имущества – слева и справа. На Ленинском проспекте в определённом радиусе – никакого движения машин вообще. Как будто в полном вакууме, с автоматами наперевес Валеру моего, значит, под белы рученьки повели, а я осталась. Одна там стою: и слёзы, и смех. Участница спектакля. Театр терпеть не могу, а здесь вот такая театральщина, на мой взгляд.