Ненаписанные страницы

Щуплый человек в очках, с папкой под мышкой неслышно обогнал Бартенева и скрылся за дверью с надписью: «Главный инженер». Бартенев прошел дальше, в самый конец коридора, в директорскую приемную. Большая комната была тесно уставлена тяжелой массивной мебелью. Секретарь предложила Бартеневу раздеться и подождать: Лобов только что вернулся с завода. Она по минутам знала распорядок дня директора и не спешила докладывать — сидела спокойная, подтянутая, взглядывая на наручные часы.

Бартенев нетерпеливо смотрел на директорскую дверь, стараясь представить разговор с Лобовым. Конечно, директору звонил министр, и он будет сейчас со всех сторон «просвечивать» нового человека. Недоверчивое прощупывание Бартенев не раз ощущал на себе после того, как вернулся из заграничной командировки. Это всегда вызывало раздражение. В такие минуты ему хотелось сказать: «Не смотрите на меня так, я не колорадский жук». Он и сейчас уже настроился на резкий ответ Лобову.

Секретарь по-прежнему сидела с непроницаемым лицом. Бартенев подумал, что и она, пожалуй, о чем-то осведомлена и лучше директорскую дверь брать приступом. Он решительно встал. Но секретарь опередила его. Через минуту она вышла из кабинета и молча кивнула на дверь. Едва Бартенев перешагнул порог, навстречу ему из-за стола грузно поднялся высокий, крепкий человек.

— Что же не предупредили? Мы бы встретили, — густым басом сказал он, протягивая руку.

— Я не гость, — сухо ответил Бартенев.

— Встречают вот не только гостей, — возразил директор, ожидая, когда Бартенев сядет.

Усаживаясь в мягкое кожаное кресло, придвинутое к столу, Бартенев выжидательно посмотрел на Лобова. Неожиданно он обнаружил в нем сходство с фамилией. На широком лице высокий умный лоб. Из-под густо заросших надбровий смотрели серые спокойные глаза. Вдруг в них что-то сверкнуло, Лобов взмахнул рукой и, открыто улыбаясь, весело сказал:

— Поживете вот здесь и породнитесь с нами. У нас лучше, честное слово!

Слова прозвучали по-мальчишески задорно, будто они исходили не от этой внушительной фигуры директора, в трех шагах от строгой приемной и надменной секретарши. Продолжая улыбаться, Лобов выдвинул ящик стола, достал коробку «Казбека» и подвинул ее гостю.

— Не курю, — отказался Бартенев.

Лобов молча посмотрел на него, зажег папиросу и затянулся медленно, глубоко. Оглядывая кабинет, Бартенев увидел слева от двери шкаф с коллекцией камней. Рядом второй — с книгами. На полках соседствовали политика и техника: сочинения Ленина, справочники по металлургии, флотации горных пород. У стола на треугольной подставке чернел маленький танк. Тонкая, как карандаш, пушка была обращена к стене. Лобов перехватил взгляд Бартенева, протянул руку к модели и, закрывая широкой ладонью блестящий корпус машины, объяснил:

— Подарок танкового завода в войну. Теперь можно и трактор сюда поставить.

— Здесь и деревянного божка можно поставить, — улыбнулся Бартенев.

Озадаченный его словами, Лобов внимательно посмотрел на решительное, еще не остывшее от быстрой ходьбы лицо Бартенева. Инженер выглядел старше своих тридцати семи лет. Значительную серьезность подчеркивали твердый взгляд темных глаз и крутой гладкий лоб.

— Ваш предшественник оказался несостоятельным, — проговорил Лобов: — Доменщики отстают.

Он снова изучающе посмотрел на Бартенева, тот выдержал директорский взгляд.

— Ничего, — удовлетворенно сказал Лобов. — Теперь будет главный в доменном. А то я — мартеновец, главный инженер — прокатчик. Не вникали вот. На себе вину тоже несем.

Лобов зажег вторую папиросу и после нескольких затяжек неожиданно оборвал деловой разговор:

— Сегодня отдыхайте, а завтра с утра будем знакомить вас с цехом и цех с вами. — Он нажал кнопку, и в ту же секунду в дверях появилась секретарша.

— Позвоните в АХО, чтоб товарища Бартенева устроили в заводскую гостиницу, — попросил ее Лобов.

Бартенев не задержался в гостинице. Получив ключ от номера, он тут же отправился на завод. У проходной он показал вахтерше старый, лубянский пропуск. Женщина в овчинном тулупе пропустила его. Бартенев улыбнулся: с этим пропуском, как с проездным билетом, он сделал пересадку с одного корабля на другой. А может быть, так роднятся с заводами?

Для него здесь все было привычно. Даже лица людей, попадавшихся навстречу, казались давно знакомыми. Он едва не поздоровался с высоким худым сталеваром, у которого на лбу, как два пятна, темнели синие очки. Сталевар прижимал под мышкой буханку хлеба, обломанную с краев. Через навалы снега к литейному цеху пробирался железнодорожник в полушубке и серых валенках, размахивая в такт широким шагам потухшим фонарем. Кажется, и этого он встречал в Лубянске.

Обогнув длинный пролет мартеновского цеха, Бартенев услышал отдаленный шум домен и ускорил шаги, словно ему предстояло сейчас встретиться с еще более близким, интересным человеком, которого он впервые увидит в новой для себя обстановке. Перепрыгивая через железнодорожные пути, он миновал узкий темный тоннель и вышел к доменным печам.