Ненаписанные страницы

Сменный инженер доменного цеха Дроботов первым заметил на площадке высокую плотную фигуру незнакомого человека в черном полупальто и суконной кепке. Уж не новый ли начальник, которого ожидали со дня на день? Дроботов устремился ему навстречу.

— Дроботов, сменный инженер, — проговорил он, протягивая узкую ладонь.

Бартенев кивнул и, вглядываясь в худощавое лицо инженера, спросил:

— А где мастер?

— За ковшами ушел, выпуск скоро.

Инженер указал в сторону горна. Там, приставив к летке длинный лом, горновые с силой, ударяли по нему железным обушком. Из их груди, как выхлопы, срывались короткие гортанные звуки. На согнутых спинах клочьями обвисала одежда. Бартенев шагнул к молодому горновому и тронул его за плечо. От неожиданности горновой разжал руку, и обушок упал в песок. Бартенев ногой оттолкнул его в сторону. В эту минуту медленно распрямился и поднял голову старший горновой Орликов. Из-под мокрых, упавших на лоб волос, он взглянул на Бартенева. Сухой блеск глаз усиливал угрюмость лица, обросшего бородой. Не признав в Бартеневе заводского начальства, Орликов глухо сказал:

— Отойдите. Разве не видите, летку разделываем? — Он вытер с лица пот и снова поднял над головой обушок.

Дроботов, наблюдая эту сцену, оставался внешне спокоен, но в узких с зеленоватым блеском глазах появилось что-то выжидательное. Бартенев строго посмотрел на инженера, но тут из-за спины Дроботова выступил кто-то в негнущейся брезентовой куртке. Угловатое лицо с широким подбородком уставилось на Бартенева.

— Вот и мастер, — кивнул Дроботов на подошедшего и обратился к нему: — Кравцов, будут ковши?

— Силодером не возьмешь — так не будут, — проговорил Кравцов и сердито покосился на Бартенева.

Через минуту он присоединился к горновым, которые по-прежнему гулко вбивали в летку лом.

Вскоре из пробитого отверстия с шумом вырвался столб оранжевого дыма и огня, а следом, озаряя все вокруг, из летки выплеснулся горячий металл. Он бурлил, клокотал, пепельные хлопья кружились и падали, как листья под осенним ветром. С каждой минутой нарастал водопадный шум, становилось жарко, душно. Горновые ходили по краю широкой канавы и открытыми ртами глотали горячий воздух.

Спустившись с площадки, Бартенев направился к низкому каменному зданию цеховой столовой. В тускло освещенном зале вдоль стен тянулись непокрытые столы с тесно сидевшими за ними людьми. Бартенев не сразу нашел свободное место. Официантка, не спрашивая, взяла со стола талон и принесла ему щи, рядом с тарелкой положила кусок волглого ржаного хлеба. Напротив сидел парень с расстегнутым воротом и сосредоточенно доставал ложкой со дна алюминиевой тарелки крупно нарубленную капусту.

Ел Бартенев не спеша, занятый своими мыслями. В который раз сегодня ему вспоминались напутственные слова министра: «Порядок в цехе должен начинаться со столовой». А у него перед глазами закопченные стены, затоптанный пол, некрашеные скамейки. У раздатки стояли люди друг за другом. Обгоревшая одежда, пропитанная потом, горбилась на сутулых спинах.

У боковой двери качнулась тяжелая зеленая портьера, и оттуда вышел маленький румяный человек в костюме из легкой ткани. Он остановился в дверях и о чем-то спросил проходившую мимо официантку. Та пожала плечами и посмотрела в сторону Бартенева.

Когда Бартенев выходил из столовой, низкорослый подошел к нему и, здороваясь, спросил:

— Вы здесь к кому? — Встретив настороженный взгляд Бартенева, пояснил: — Я секретарь партийной организации, Лотников.

Бартенев протянул руку.

— Я назначен сюда начальником цеха.

— А что же вы ко мне не зашли? — спросил Лотников, пристально глядя на Бартенева. — В цехе учитывается движение людей, — не то шутя, не то серьезно добавил Лотников. — Я третий год здесь секретарствую.

— И все учитываете движение людей? За это время можно было кое-что сделать, — мрачно проговорил Бартенев.

— Что сделать?

— То, что нужно для доменщиков и домен, — отозвался Бартенев, решительно глядя ему в глаза, и, неопределенно кивнув, зашагал в диспетчерскую.

В шестом часу вечера цеховой диспетчер Женя Курочкин услышал в телефонной трубке басовитый голос Лобова. Директор спрашивал, нет ли в цехе Бартенева, и если есть, просил позвать его к телефону. Курочкин не только видел нового начальника, но и разговаривал с ним. Бартенев около часа провел в диспетчерской за просмотром сменных журналов, подробно расспрашивал о графике выпуска чугуна и системе распределения ковшовых составов. Системы никакой не было, и Женя Курочкин отвечал односложно, туманно: «Ковшей мало, где выпуск — туда и даем».

— А выпуски на печах совпадают? — поинтересовался Бартенев.

— Случается.

Их разговор то и дело прерывали. Громко хлопая дверью, заходили мастера, требовали «посудину», Курочкин уставшим до хрипоты голосом отвечал:

— Ну, нет. Понимаешь, нет!

Они уходили, а через минуту звонили и снова ругались. Бартенев сидел тут же, с краю стола, перелистывал страницы журналов и не вступал в разговор. Когда позвонил директор, Бартенева уже не было в диспетчерской. Курочкин нашел его под бункерной эстакадой.