Ненастоящий мужчина

В сбалансированном социуме делали так, чтобы ребёнок оказывался не в криминальной шайке, а в коллективе психически здоровых и конкурирующих между собой детей (подростков), возглавляемых уважаемым высокоранговым низкопримативным мужчиной. Именно в этом возрасте в Спарте мальчиков забирали из семьи в военные школы. В средневековье мальчиков отдавали в пажи, а в городской ремесленной среде — в ученики. В Англии мальчиков отправляли в закрытые школы, где группами подростков управляли умные, с высоким статусом мужчины, учителя — носители непререкаемого авторитета. На этом этапе мальчик уже в реальной жизни применяет свои ранговые задатки. Вместе с тем, он копирует поведение вожака — наставника, учителя, т. е. ВРНП мужчины. Низкая примативность и лидерские качества поощряются. Мальчик учится подавлять свои инстинкты. В настоящее время подобные мужские коллективы сохранились разве что в виде спортивных секций и суворовских военных училищ.

Мальчик уже имеет много чисто мужских обязанностей, основное время (кроме учёбы) проводит с отцом, приучается к мужскому поведению (т. е. поведению высокорангового низкопримативного мужчины, а не «настоящего», не бабораба). Часто на нём лежит ответственность за младших братьев и сестёр. Он не только перенимает поведение отца, но и сам, уже на своём опыте, учится управлять небольшим коллективом, пусть даже детей моложе него. И нести за них ответственность. Учится дозировать кнут и пряник, дабы знать границу и того, и другого и не переусердствовать в будущем. Сейчас это назвали бы канцелярским понятием «обучение управлению персоналом».

В матриархальном обществе искалеченный истеричной мамашей и воспиталками мальчик выбрасывается в школу, где повторяется то же самое, что было в детском саду, только с добавлением учебной нагрузки. Наше школьное образование рассчитано на зубрёжку и строгое следование за учителем. Бывают учителя, которые имеют педагогический талант и увлечены своим трудом. Они хотят не просто провести урок, а научить, причём способных детей научить дополнительно.

У нас была учительница математики Елена Анатольевна, которая умела доносить достаточно просто весьма сложные вещи. Кроме того, начиная класса с восьмого, мы учились не по школьным, а по ВУЗовским канонам: сдавали зачёты раз–два в месяц вечерами после уроков, отрабатывали двойки, а кто хотел — и четвёрки. Причём не просто работой над ошибками, а новым набором задач. И на контрольных ученики получали задания разных уровней. Отличник, чтобы получить пятёрку, был обязан решать задачи повышенной трудности, а обычный ученик на ту же пятёрку работал по обычному, среднему варианту. Если ты решаешь «отличнический» вариант и не справляешься с олимпиадным заданием, то получаешь четвёрку, а хорошист рядом с тобой за более легкий вариант мог обрести «отл», если решил всё. В общем, сложно, но безумно интересно. Кстати, она была весьма строгой и даже могла немного потроллитъ учеников–старшеклассников. Чувства юмора и иронии ей было не занимать. И этот троллинг вовсе не обижал, разве что было немного стыдно, когда тебя потроллят за болтовню на уроке, например.

Однако, таких учителей в школах очень мало, и не они задают основной тон. У нас была учительница, которая не умела решать задачки по своему предмету и всегда писала на доске или задавала только те, которые имели решение в её решебнике. Другая, вместо разбора темы, каждый урок, кроме контрольных, заставляла писать конспекты параграфов учебника, а потом собирала тетради и ставила оценки. Чем подробнее списано, чем выше оценка. Лично я был готов прорешать десять олимпиадных вариантов от Елены Анатольевны, чем заниматься этой бестолковой ерундой.