Ненастоящий поцелуй

Этой последней четверки требовалось еще дождаться. Как ни муторно было ждать окончания соревнований предыдущих групп – когда начали выходить «свои», те, с кем предстоит соревноваться, каждая секунда пошла за час. К тому времени, как вышла предпоследняя группа, Созоновой окончательно расхотелось танцевать. Но было уже поздно: она стояла за кулисами в колонне своих соперниц, неприятно, как рыбы чешуей, царапавшихся пайетками.

– Маргарита Большакова! – объявил ведущий громко.

Первая из колонны выплыла на сцену, красиво поклонилась.

– Инна Артемьева! – раздалось следом.

Вторая девушка отделилась от колонны. Больше перед Верой никого не стояло.

– Вера Созонова! – услышала она, чувствуя, как учащенно бьется сердце.

И выбежала (выкатилась? выползла? приперлась?) на ярко освещенную сцену.

Она смотрела в зал – и не видела зала. Слушала музыку – и не слышала ее. Дождавшись своей очереди импровизировать, тихо обрадовалась, что трясущиеся от страха коленки сойдут за танцевальный элемент. Не имея ни времени, ни сил раздумывать, начала крутить «восьмерки» бедрами. Потом вспомнила о руках: оказывается, они застыли в каком-то зажатом, нелепом положении. Исполнила руками волну: впрочем, сама почувствовала, что вышло кривовато… Сообразила, что теперь забыла о нижней части. Решила сделать ключ: повернулась боком, подтянула одно бедро… Но тут музыка и кончилась.

Вернувшись за кулисы, Созонова нос с носу столкнулась с «золотой». Их взгляды снова встретились. Обладательница крыльев пристально посмотрела на Веру – все еще дрожащую, все еще красную, все еще испуганную – и учительским тоном произнесла два слова:

– Грудь! Вата!

Не дожидаясь результатов отборочного тура, Созонова пошла переодеваться. Уже стянув с тебя надоевший костюм и облачившись в нормальное платье, она подошла к только что вывешенной таблице оценок. По сумме баллов за технику, артистизм и наряд она выполнила свою задачу – оказалась второй с конца. Первой была Аня. Она все-таки забыла снять носки.

Дела с сотовой связью в лагере, где проводился слет исторических реконструкторов, так и не улучшились. Вера звонила несколько раз, но, кроме стандартного ответа о невозможности соединения, так ничего и не добилась. Утешало одно: срок Мишиного возвращения постепенно приближался. За день до волшебной даты Созонова посетила парикмахерскую, сделала маникюр, откорректировала брови: принц должен был быть встречен самым лучшим образом.

Двадцать пятого июня она проснулась заранее счастливой. Сначала не могла сообразить, в чем дело, а потом вспомнила: сегодня же возвращается Миша! Похоже, весь мир уже радостно предвкушал это событие: чистое постельное белье приятно пахло свежестью, мягкий ветер играл с занавесками, солнце в безоблачном небе звало на прогулку, голос радиоведущего был необычайно задорен и даже как-то неожиданно игрив… Вера поднялась счастливая. Счастливая, позавтракала. Счастливая, отправилась прогуляться. Во сколько приедет любимый, она не знала. К обеду ожидание уже стало утомлять. Читать не получалось: Вера не могла сосредоточиться на книге. Телепрограмма была еще более скучной, чем обычно. Игры достали. Танцевать после конкурса не хотелось абсолютно. В Интернете Созонова только и могла, что механически листать привычные, давно исхоженные сайты (на которых все равно не появлялось ничего нового), тупо шариться в Мишином блоге, десятый раз пересматривать выложенные им фотографии и поминутно заглядывать в асечный контакт-лист: не появился ли там Щ-159?

После ужина не выдержала даже жесткая обычно Кира:

– Да не переживай ты так, – сказала она сестре. – Приедет он, куда денется? Давай, что ли, кино пока посмотрим, отвлечешься.

Кино было длинное. К тому времени, как оно кончилось, за окнами уже начало темнеть.

– Ну хочешь, я тебе про Колю расскажу? – уговаривала Кира, не в силах наблюдать страдания младшей. – Такую глупость на днях выкинул! Я уже и рада, что не с ним! Одно слово – клоун! Или в шахматы сразимся? Уже год, как не играли, а, сестра?

Долгожданный звонок в дверь не прервал ни рассказ про Кириного дурачка, ни партию в шахматы, ни одинокое полуночное питье чая.

В тот день Вера просидела до трех ночи.

Миша так и не приехал.

Не приехал он ни завтра, ни послезавтра. Телефон по-прежнему не брал, никаких пояснений Созонова не добилась ни в блоге, ни от знакомых. Звонила, конечно, и в дверь – тоже тщетно: соседи сказали, что Мишина мать в экспедиции, будет не скоро.

Что делать? Куда бежать? Случилось что-то срашное? Или беспокоиться не о чем? Может быть, любимый будет рядом через час? Или Вера больше никогда не увидит его? Созонова не знала ответов на все эти вопросы. Она только и могла, что плакаться родным, да изливать душу в своем дневнике.

Из дневника Веры Созоновой за 27 июня 2008 г.