Ненасыть

Серого прибивает, пришибает так, что дорогу до дома он воспринимает словно сквозь толщу воды: все далекое, гулкое и искаженное. Вот мама и Прапор что-то обсуждают за спиной, кажется, что-то про проверку деревни, вот Юфим провожает их до самых ворот, вот Тимур обнимает выскочившую Олесю и молча качает головой, а вот Верочка стоит, вцепившись в косяк, и темные пряди ее волос ярко выделяются на фоне белой кружевной шали. Голубые глаза такие огромные, что в них можно утонуть.

– Что значит нет? Он должен быть там! Вы просто плохо смотрели! – бормочет она. – Марина, вы плохо смотрели!

– Там нет, Вер, – мама подходит, осторожно прикасается к ее плечу. – Но мы не проверили деревню.

– Но что им делать в деревне? – растерянно спрашивает Верочка.

– Да, что могут делать два человека ночью в пустом доме? – саркастично шепчет Вадик. – Потрясающая наивность!

– Что? – переспрашивает Верочка. – Что ты сказал?

Эти слова выдергивают Серого из созерцательного состояния. Он пихает брата в бок, тот послушно замолкает, хотя его взгляд так и сочится неодобрением. Но уже поздно.

– Миша и Вася?.. – тянет Верочка и качает головой с нервным смешком. – Глупость какая! Они друзья! Миша меня любит, у нас все замечательно. Они, наверное, правда пошли в деревню… А там… Там же нет щита… Они потеряли дорогу, просто заблудились. Их надо найти.

Она отталкивает маму, сходит с крыльца, делает пару шагов к деревне и с оханьем хватается за живот.

– Больно… – растерянный, беспомощный тон бьет по нервам.

Серый подхватывает ее под руку. Первую мысль, что это, подсказывает сама Верочка удивленным:

– Ой, это… уже?

– Уже?! – подхватывает Прапор. – Это… В дом! Срочно в дом! Это… что надо-то? Марина, скажи чего-нибудь!

Серый еще никогда не видел, чтобы этот мужчина терялся, но вот он – исторический момент. Впервые в жизни Прапор не знает, как реагировать, и начинает бестолково суетиться и размахивать руками. Тимур и Вадик дружно белеют, Олеся молча прижимается к Тимуру. Юфим же спокойно подхватывает Верочку под другую руку, они вдвоем с Серым ведут ее в дом. Догадка о родах испаряется со словами мамы:

– Еще слишком рано!

Спокойствие покидает Прапора окончательно, а в голове у Серого поселяется гулкая черная и очень страшная пустота, с каждой секундой разрастаясь все сильнее. Что делать, как помочь? В их группе нет ни одного толкового врача…

– Сначала следует зайти в дом и уложить Веру Петровну, – говорит Юфим. – Тимур Ильясович, Вадим Алексеевич, будьте так любезны, сообщите моему брату, что Вера Петровна очень сильно перенервничала. Марина Викторовна, застелите диван полотенцем или простынею. Вера Петровна будет огорчена, если испортит обивку. Вера Петровна, дышите между спазмами и будьте спокойны. Я знал женщину, которая родила четырнадцать детей. Поверьте, с ней во время беременностей случались вещи и пострашнее, чем эта нелепица. А вы идите на кухню и вскипятите воды в кастрюле побольше, найдите самого крепкого вина или водки и чистые тряпицы, – велит он Прапору.

Паника разбивается о спокойствие хозяина, словно шторм о гранитные скалы. Беспорядочное движение сменяется четким. Тимур и Вадик бегут в усадьбу, диван оказывается покрыт тканью, Прапор исчезает в недрах дома, одним словом, всем находится какое-то дело. Один Серый сидит рядом с Верочкой. Его разрывает от противоречивых желаний: с одной стороны, нестерпимо хочется убежать, чтобы не видеть и не слышать, как ей плохо, с другой – жжет осознание, что ее нельзя бросать. Верочка вцепляется в его руку так, что белеют пальцы, и только это удерживает Серого от истерических воплей. Он знал, что роды – это больно, но не знал, что это еще и очень-очень страшно…

– Это не роды, – говорит Юфим беззаботно и с улыбкой заглядывает Верочке в лицо. – Всего лишь спазмы. Дышите, просто дышите.

Серый ловит себя на том, что дышит точно так, как она. Юфим гладит ее живот поверх платья, жмет на какие-то точки своими музыкальными пальцами, и спустя минуту Верочка расслабляется и обмякает.

– Прошло? – ласково говорит Юфим.

– Да, намного легче! – выдыхает она.

– Вот и славно, – заключает Юфим, выпрямляется.

Серый с облегчением встает, но Верочка вдруг вновь охает и смыкает пальцы на его запястье. Живот у нее как-то странно дергается.

– Ай!

– А вот это уже роды, – спокойно замечает Юфим, бросив взгляд на полотенце.

Серый готов поклясться, что брови у хозяина беспокойно нахмурены, но когда тот поднимает голову, на лице вновь играет благожелательная улыбка.

– Нет! Я не хочу! – кричит Верочка. – Вы что? Седьмой месяц! Какие роды?!

– Близнецы часто рождаются недоношенными, – отвечает Юфим.

– Но седьмой месяц?! Они же не выживут!

– Захотите – они не только выживут, но еще и вырастут за три дня. А теперь отпустите бедного мальчика, а не то он сейчас упадет в обморок.