Ненасытимость

Он сказал себе: «Будь что будет. Сдаюсь на волю судьбы». Потом бессильно вытянулся. Это была одна из тех минут истинного счастья, которых он никогда не мог по-настоящему оценить: полная изоляция чистого «я», словно на грани утраты сознания при эфирном наркозе: безответственность, вневременность — «идеальное бытие» понятий как реальное ощущение — и все же это был он, Генезип Капен, идентичный себе и как бы вечный, вне всякой житейской принудиловки. Еще бы малость это усилить, и придет ничто: муртибинговское «слияние с единством в двойственности».

Информация

В муртибингизме не было метемпсихоза, иерархии и множества «планов», только разные типы (а не степени) слияния с единством — здесь, в единственно возможном пространственно-временном бытии. В том-то и состояло преимущество данной веры над разными «теозоськами» (как говорил Коцмолухович), что она не давала надежды на всякие там «работы над ошибками» в иных «планах»: все надлежало выполнить здесь, а иначе «тип слияния с единством» мог быть так ужасен, что при одной мысли мороз по коже подирал. Об этом знали те, кто хоть раз (а больше, в общем-то, и не надо было) принял адские пилюли Председателя Высшего Химического Совета Поднебесного Государства, бессмертного Чанг-Вея. Они предвкушали то, что в конечном счете (время было исключено из этих размышлений — как? — никто не знал — но это была отнюдь не вечность) им пришлось бы пережить, если б они не захотели подчиниться дисциплине прижизненной смерти, полной механизации всех жизненных функций, — это было ощущение «malaise» [206], похожее на удушье, несварение, тошноту и  и з ж о г у  одновременно, возведенное чуть ли не в степень бесконечности, причем зрительные галлюцинации представляли собой невероятно мучительное и  б е з р е з у л ь т а т н о е  слияние непонятных предметов в нечто невозможное.