Ненасытный (HL)

— И он ничуточки не пострадал, хотя эти твари сыпались на него градом?

— В том-то и дело. А потом он меня проводил до самого дома, хотя я не говорила ему, где живу.

— Этому есть вполне рациональное объяснение, — заявила Лейша под неизбежный аккомпанемент фенов. — Ты приняла снотворное, как и собиралась. Потом пошла гулять с собакой, и тебе все это привиделось наяву.

— Ничего я перед уходом не принимала! Приняла, когда пришла, потому что меня всю трясло. Без таблетки я бы ни за что не уснула.

— Как скажешь, но другого объяснения я просто не вижу. Чтобы на Манхэттене непонятно откуда взялась громадная стая летучих мышей — у них ведь тоже стаи, как и у птиц, или это называется по-другому? И как он мог знать твой адрес с именем, если ты не сказала? Телепатов на свете не бывает, Мина — разве что Сьюки Стакхаус,[16] да и та выдуманная. Ты предсказываешь только, как кто умрет, а это не настоящее чтение мыслей. Таблетку ты приняла машинально, и вот тебе результат. А поскольку ты придумываешь сюжет про вампиров, то тебе и пригрезились летучие мыши. Странно даже, что парень из твоего сна не носил черный плащ-пелерину. И не светился во тьме.

— На нем было барберри, — вспомнила Мина. — Светиться он точно не светился, но был очень вежлив. И сильный такой — вел меня, обняв за плечи, не то бы я рухнула. — От воспоминаний о сильном, контролирующем ситуацию Лучане Мине стало тепло, только одна мелочь мешала: — А вот Джек Бауэр его невзлюбил. Откуда в моем сне такая деталь?

— Ну, как бы там ни было, я рада, что все обошлось. Нельзя выходить так поздно, хотя бы и с Джеком Бауэром. Вдруг этот встречный оказался бы не таким джентльменом. Ты Джону рассказала об этом?

Мина, попивая утреннюю колу, нахмурилась.

— Сказала, что видела летучих мышей у церкви. И все.

— Потому что втюрилась в того парня.

— Брось, Лейша. Мы почти и не разговаривали. — О своих теплых чувствах Мина помалкивала.

— Чего? Не слышу. Надо же — увидела во сне и влюбилась. Ну признайся, он тебе нравится.

— Если это был сон, то очень реальный. И что такого, если он мне понравился? Он в конце концов жизнь мне спас. Нам с Джеком Бауэром.

— Я так и знала, что мыльная писанина даром тебе не пройдет. Ты влюбилась в парня, которого сконструировало твое подсознание. В супермена, спасающего тебя от летучих мышей! Это же ясно: Шошона стала твоей начальницей и вынуждает тебя сочинять всякую лабуду о ненавистных тебе вампирах. От этого он тебя и спасал.

Мина нацелилась банкой из-под колы в перерабатывающую урну.

— Об этом я не подумала. Летучие мыши действительно могли отражать мое глубочайшее отвращение к вампирской теме.

— А я тебе что говорю? В моей версии хоть смысл есть, а в твоей — что вроде это было на самом деле — вообще никакого.

— Возможно. Ну, а пижама? Утром она была грязная на коленках — значит, я в ней где-то падала.

— Ты действительно ходила гулять с Джеком Бауэром, — не замедлила Лейша. — Стала на колени, чтобы убрать его кучку, а после забыла.

— Ну вот, убила всю романтику на корню, — поморщилась Мина.

— Для того и существуют друзья, золотко. Это грязная работа, но кто-то должен ее делать.

Так-то оно так, но теперь, сидя в гримерной Шерил, Мина снова засомневалась.

Неужели это и правда был сон, в котором ее подсознание боролось с ненавистной вампирской линией? И если да, то почему бы не извлечь из этого какую-то пользу?

— Слушай. — Мина обвела взглядом гримерную, как будто искала «жучки», но следили за ней одни только куклы (коллекция Виктории Уортингтон-Стоун от мадам Александр). — Не говори Шошоне, потому что ничего конкретного у меня пока нет, но я подумываю свести Викторию с князем.

— С князем? — Шерил даже плакать временно перестала. — С каким еще князем?

— С румынским.

Эта мысль, по правде сказать, пришла Мине в голову прямо с утра, как только она проснулась. Пусть Лейша права, пусть это был сон, вызванный тем, что место ведущего сценариста ей не досталось, пусть она приняла таблетку до, а не после прогулки — Лучан со своим легким европейским акцентом не желал ее покидать.

Хорошо; возможно, он действительно плод ее суперактивного воображения, образ ее творческого «я» (странно, что ее творческое «я» проявилось как жгучий брюнет в пальто-тренче, но ладно). А летучие мыши — это образ вампирского сюжета, придуманного Шошоной (которая пришла сегодня в рыбацком неводе, кажется, даже без лифчика).

Допустим, допустим. Главное, что в его объятиях она чувствовала себя защищенной, чего с ней давненько уже не случалось. Последнее время ей всюду мерещились летучие мыши и волки. Счета поступали аккуратно в конце каждого месяца, а ни черта не делающая Шошона получала вдруг повышение.

Шерил, испытывавшая, весьма возможно, сходные чувства, вздохнула, устремила взгляд в зеркало и поправила декольте.

— Даже не знаю, детка. Не обижайся, но что ты можешь против канала? Грегори Бейну вон позволили убить Беверли Ривингтон. Двадцать пять лет она там играла, а потом какой-то тощий пацан со стрижкой под швабру взял и высосал из нее всю кровь. Очень похоже, что и меня ждет та же судьба.