Ненависть дождя

Марина стала странно спокойной, как будто вышла на поединок. В голове была полная ясность: «Вот и у нас в семье, оказывается, есть тайны, да такие, что за них убивают. И это как-то связано с Новосибирском: там жила бабушка, там родилась Маша, там работал молодой директор Краснов. Надо спрятать Машу, а самой ехать в Новосибирск. Срочно, неделю ждать нельзя».

Часть вторая. Белоярский треугольник

1

Марину разбудила стюардесса, когда самолет пошел на посадку. Она с трудом разлепила веки: «Господи! Еще только 3 утра!» – пристегнула ремни и снова провалилась в сон.

Розыгрыш прошел на «ура». Галина Леонидовна веселилась от души, вспоминала истории из школьной жизни. На ближайшую электричку они опоздали и сели перекусить, пока есть время до следующей. Марина специально дотянула до последнего, подняла панику и вызвала такси, чтобы не «светиться» на городском транспорте. На вокзале она купила билеты и только в электричке сказала Маше, что должна закончить задание редакции и поэтому приедет через 3 дня. Маша подскочила с места, оставив корзинку с кошкой, и схватила сестру за руку.

– Марина, ты что-то скрываешь, я же вижу, – заговорила она, понизив голос. – Что у тебя случилось?

У Марины сердце защемило от Машиной чуткости. Продолжая пятиться к двери, она ответила полуправду:

– От тебя не утаить. Да, мы с Андреем плохо поговорили вчера вечером, что-то он темнил, какое-то в нем двойное дно оказалось. Вот и хочу разобраться.

Выскочила из вагона в последний момент, помахала рукой, улыбнулась на прощание.

Электричка отошла, Марина стерла улыбку, надела очки и поехала в Домодедово. Ближайший рейс на Новосибирск оказался в 23 часа. Марина поменяла пятьсот долларов (вот он – «пожарный случай») и половину денег потратила на билеты. В кассе авиакомпании «Сибирь» предложили билеты сразу туда и обратно с хорошей скидкой. Марина назвала 6 июля. Вылет обратного рейса в 16, так что времени в Новосибирске у нее будет три дня, точнее – двое суток и 13 часов.

До регистрации оставалось еще целых пять часов. Марина присела в зале ожидания и задумалась: «Надо ли звонить Андрею? Да, мы же собирались в среду на концерт… Как давно это было – три дня назад! Если он здесь замешан, то надо сделать вид, что мы ни о чем не догадались. И дать ложный след». Чтобы не звонить из аэропорта, где по радио на двух языках непрерывно объявлялись рейсы, Марина потратилась еще и съездила на экспрессе до Павелецкого вокзала. Позвонила из уличного таксофона Андрею, а потом Тане, обоим сказала, что уезжает на базу в Звенигород с Машиной группой:

– Все, пока! Бегу на автобус, приеду через неделю, сразу позвоню.

Андрей, похоже, растерялся, ничего не спросил, а Таня успела среагировать:

– А как же Галина Леонидовна? Она звонила, что вы на дачу поехали.

– Ну да, собирались, – в миг нашлась Марина, – а тут ее Ольга заявилась, зачем же нам ехать? И мы быстренько на базу рванули. Все, пока! – Повесив трубку, Марина сделала вдох-выдох: «Вот на такой ерунде и засыпаются разведчики».

Весь багаж Марины мог бы уместиться в карманах джинсовки, сумочку она взяла, в основном, для солидности, для того же купила в киоске блокнот. Ведь на заводе она собиралась представляться корреспондентом, благо, есть справка из редакции. Марина напечатала ее сама, но с фотографией она смотрелась как удостоверение. Марина убедила Георгия Федоровича, что это необходимо для интервью, он подписал, а замдекана шлепнула печать. Марина купила синие корочки подходящего размера и аккуратно вклеила справку. Жаль, не нашлось никакого приличного фотоаппарата: родители увезли и «Зенит», и «мыльницу». На всякий случай захватила свой старенький миниатюрный «Агат», авось, сойдет за современную камеру, хотя бы издали.

Поблизости работал телевизор, Марина не обращала на него внимания, пока не начались новости. Она ежедневно смотрела эти выпуски, во-первых, чтобы не отстать от жизни, а во-вторых, чтобы оценивать работу журналистов и телеведущих. У нее были свои «отличники» и «двоечники». На разделе происшествий ее сердце вдруг тревожно забилось, когда назвали знакомую улицу. Голос за кадром гладкой скороговоркой вещал: «Пренебрежение техникой безопасности при монтаже рекламной конструкции привело к несчастному случаю со смертельным исходом». Оператор еле успел захватить задвигаемые в машину носилки с чем-то, закрытым синей накидкой, и в качестве компенсации крупным планом отснял лужу крови на асфальте. «Ни в жизнь не стала бы такое снимать!» – передернулась Марина. – Куда только редактор смотрит?» «Жертв могло быть и больше», – чуть ли не с сожалением говорил ведущий, а камера тем временем прошлась по толпе зевак, – «так как в этом людном месте не было ограждения». На втором плане мелькнуло потерянное лицо Маши. Толпа расходилась, Маша показалась второй раз, не крупно, но узнать можно. Сюжет закончился. Марина чувствовала себя так, словно увидела Машу, стоящую под прицелом. Она сжала кулаки и зажмурилась. «У меня есть три дня, и я все успею!» – как заклинание повторяла она про себя, отгоняя страх и неуверенность.