Ненависть дождя

Дальше автобус поехал быстрее, хотя в старом асфальте попадались огромные ямы и колдобины, но по мере приближения к городу, дорога становилась все лучше. Вот он миновал какие-то поселки, деревеньки, лесочки, выехал на шоссе, перешедшее в окраинную улицу. Улица как-то бочком влилась в Красный проспект, прямой как стрела, и все более нарядный по мере приближения к центру. Проехали Оперный театр, уже знакомый Марине. «Вот скоро и автовокзал, а там еще пять остановок на трамвае. Ну и разбросанный же город! – Марина вспомнила лекцию на пути из аэропорта, – А я не поверила, что он третий по величине после Москвы и Питера. Высоток здесь мало, зато неба много».

К дому Марина подошла уже в седьмом часу. Она устала, вспотела в чужой тесной одежде, к тому же искусственный шелк был ничуть не прохладнее брюк. Хотелось скорей помыться, переодеться и выпить чего-нибудь холодного. Но калитка была закрыта, и ни на звонок, ни на стук никто не выходил. Марина осмотрела калитку, но никакой записки не обнаружила. Куда же делась Катя? И долго ли придется ее ждать? Марина почувствовала себя какой-то незащищенной. «Без паники! – уговаривала она себя, – Катя скоро вернется, она, наверное, пошла в магазин. Надо поглядывать на часы». Прошло пять минут, потом еще десять, и послышался знакомый голос:

– Марина! Иди сюда! – Катя махала ей рукой от калитки соседей через дом. Марина подошла. Тетя Катя выглядела непривычно, не по домашнем. Она была одета в нарядную шелковую блузку и черную юбку, волосы заплетены в косу и уложены на голове «короной».

– Давно ждешь? Уж извини, что так получилось! А я все бегаю, выглядываю, не приехала ли ты? Я забыла вчера сказать, что меня Полина Григорьевна на годовщину позвала, мужа поминает. Может, и ты немного с нами посидишь? А то я ей помогала, не приготовила ужин. А не хочешь, так вот ключ, помойся пока, а я через полчасика приду.

Марине совсем не хотелось есть, а сидеть с незнакомыми людьми на поминках – тем более, но сегодня мысль остаться в доме одной была ей неприятна. Тут на улицу вышла сама Полина Григорьевна, кругленькая невысокая женщина лет шестидесяти, и с ходу включилась в разговор:

– Здравствуйте! Вы, что ли, Марина – внучка Анны Петровны? Так не стойте, как чужая! Проходите в дом, не стесняйтесь, посидим по-соседски!

Марина дала себя уговорить, и поэтому оказалась за столом в обществе тети Кати и второй соседки Вали, примерно одного возраста с тетей Катей. Тут же у нее в руке оказался блинчик, а перед носом – полная до краев тарелка окрошки. Еле-еле удалось ей отбиться от выпивки (помогла тетя Катя), так насели на нее разогревшиеся графинчиком домашнего винца соседки.

Поминали мужа Полины Григорьевны – Матвея Матвеевича, умершего не год, а уже два тому назад. Марина вскоре перестала жалеть о потерянном времени, так как выяснилось, что Матвей Матвеевич работал водителем на грузовой машине. Он всем соседям помогал: дрова ли привезти, мебель. Именно его и попросила Анна Петровна привезти с кордона Танины вещи в тот роковой год. Марине очень хотелось расспросить получше его вдову, но она ждала удобного момента.

Разговор шел о делах обыденных. Обсудили, что у кого выросло в огороде. Потом переключились на детей, сначала – на дочь хозяйки дома, потом поговорили про сына Вали. Когда дошел черед до Пети, Катя стала сокрушаться, что его, скорее всего, обманет хозяин фирмы такси.

– Боюсь, ничего он не получит. Обещали, что за год машину отработает, поэтому он согласился на маленькую зарплату. Но Петя уже полгода переработал, а хозяин – ни в какую. Говорит, что расходы на ремонт большие. А как они будут маленькие, если машина такая старая, вся разбитая? То одно сломается, то другое…

– Да, с этими хозяевами не поспоришь, – вздохнула Валя. – Договор никакой не подписывали?

– Нет, все только на слово.

– А, может ему к участковому сходить? Александр Филиппович сможет на этого жука повлиять.

– А он еще не на пенсии?

– Нет, все только собирается. О, вот бы Пете и пойти на его место в милицию работать! Он парень крепкий, головастый, после армии.

– И не говори, Валя! Мы с отцом думаем, чем это частное такси, так лучше бы на железную дорогу пошел. Но его машиной поманили, он и соблазнился.

Полина Григорьевна, сочувственно покивала головой. За разговором она не забыла про обязанности хозяйки и, едва возникла пауза, принялась усердно потчевать гостей вином и закусками:

– Ешьте, пейте, да спеть не забудьте, как, бывало, Матвей говорил, покойничек. Ох, любил, попеть с гостями! – она всхлипнула.

– А что? И споем, правда, Катя? – откликнулась Валя и, не дожидаясь ответа, завела, – «Огней так много золотых на улицах Саратова…»

Голос у худенькой невысокой Вали оказался неожиданно низким и с цыганским надрывом. На тонкой длинной шее от напряжения вздулись голубые жилки.

«…Парней так много холостых, а я люблю женатого», – поддержала ее тетя Катя, тоном повыше и, пожалуй, погромче. Хозяйка, подперев голову рукой, умиленно слушала их немного нестройное, зато громкое пение. После второго куплета Марина решилась тихонько спросить: