Ненависть начинается с любви

– Я с ним впервые столкнулся, когда собирал материалы о заборе донорских органов у еще живых русских солдат. Ты, наверное, слышала, что трансплантация расцвела пышным цветом как раз в то время, а в последнее время органы шли с Украины.

– И еще была Югославия, – добавила я.

– Любой подобный конфликт дает возможность нажиться дельцам от «черной» трансплантации. Но это другая тема. И мы сейчас говорим не об этом. Хотя и об этом тоже. Тот чечено-литовец в некотором роде курировал забор и отправку органов. И операции проводились на территории Чечни. Ты же знаешь, что есть «срок жизни» органа вне тела.

Я кивнула.

– Еще забирали у казненных, но только русских.

– А казнили не только русских? – удивилась я. Я почему-то считала, что только наших.

– Я лично присутствовал на казни чеченца, который шпионил в пользу России, дагестанца-насильника – он изнасиловал чеченскую девушку. Но трупы чеченцев отдавали родственникам, того дагестанца, как мусульманина, похоронили по всем правилам – как у них положено. Но у них считалось, что трупы нечестивцев – то есть русских – должны ночь пролежать под открытым небом.

– Их кто-то охранял?

– Зачем? – удивился Володя. – Кому они там были нужны? Иногда их перевозили с места казни в другое – полежать под открытым небом. Кстати, если среди казненных был мусульманин, тело вместе с телами русских даже не возили. Так вот в процессе перевозки их завозили в определенные места для забора органов. И руководил этим опять тот чечено-литовец, и он же давал указания расстрельной команде, как стрелять – чтобы нужные органы не попортить.

– Он мог давать указания на площади Независимости?! Вроде там казни проводились.

– Не только там. И вот «не только там» и давал. Все было под его контролем! Вероятно, он поимел с этого очень неплохие деньги. И был еще один источник дохода. Иностранные журналисты. Тут я его нисколько не осуждаю.

– Их брали в заложники, да?

– Да. И правильно делали. У нормального человека там волосы дыбом должны были вставать. И у меня лично вставали. Но я считал, что должен доносить правду до наших людей. В принципе, я и имя себе сделал в Чечне. Я вначале был только пишущим журналистом. Потом пошло радио, телевидение. В общем, не зря я тогда в Чечню ездил. И закалило меня это здорово.

– Что делали иностранные журналисты?

– Вели себя как шакалы. Эдакие падальщики, вооруженные фотоаппаратами и камерами. Как они рвались посмотреть казни! Они платили огромные деньги, чтобы взять интервью у приговоренных, чтобы сопровождать приговоренных, так сказать, от и до.

– И этот чечено-литовец брал с них деньги и организовывал интервью?

– Брал и организовывал. А потом тех, кто вот такое наснимал, брали в заложники – и все отбирали.

– И это тоже этот тип?

– Тоже. Он мне лично говорил, что не хочет, чтобы в мире чеченцев принимали за дикарей.

– То есть какие-то идеи у него все-таки были? Если он таким образом старался обелить имидж своей второй родины.

– Ему нужно было показать свою необходимость чеченским командирам. То есть там все очень запутано… Вообще правильно, что самые жуткие съемки не ушли на Запад. Тогда не ушли. Они остались, я потом кое-что в Интернете находил. В недавнем прошлом, конечно, а не тогда. Тогда какой Интернет? Все только начиналось. И еще этот тип позволил сбежать одному русскому парню – который плюнул в рожу английской журналистке. Правильно сделал – она на все казни рвалась, больная на голову. Но почему этот чечено-литовец дал ему сбежать, я не знаю. Я в этом участвовал. Парень на самом деле вернулся в Россию.

– Может, в нем было что-то человеческое?

– Он уважал силу – и физическую, и внутреннюю. Он уважал личностей. Тот русский парень, простой солдатик из русской глубинки, был личностью. Кстати, парнишка жив. Конечно, теперь он не парнишка. Он – фермер. Я сюжет про него в прошлом году делал. Говорит, что смог преодолеть все трудности в мирной жизни благодаря тому, что пережил в Чечне. Но это опять же другая история… Давай вернемся к нашему бармену. Тип мутный. Я как узнал про его родословную, так сразу же сделал стойку боевого пса. Вспомнил того типа, про которого тебе только что рассказал.

– А где сейчас тот чечено-литовец? – спросила я. – Или где был в последний раз, когда ты про него слышал?

– Где сейчас – не знаю. Даже не знаю, жив или нет. Знаю, что успел потрудиться на один южно-африканский концерн, специализирующийся на алмазах. Такие люди всегда нужны, в мире на них есть спрос. Всегда был и всегда будет.

– Тебе удалось выяснить прошлое нашего бармена? Ведь, наверное, его проверяла и служба безопасности Галтовского. Не мог Роман Борисович абы кого взять! Тем более на должность бармена, который коктейли мешает!