Ненависть(СИ)

- Я немец! - выкрикнул Рудольф и смешался. Подумаешь русские, скорее всего один из маленьких, диких, вымирающих от пьянства и кровосмешения народов, - Ну почти немец.

- Вот я и говорю, Иван родства не помнящий, - удовлетворенно кивнул Стрелок. - В зеркало на себя посмотри, морда рязанская.

Жена бандита замахала руками, заговорила и Егор послушно умолк. Погладил бороду, хитро улыбнулся и сказал Руди:

- Видел? Не велит гостя обижать! - Стрелок вручил жене тяжелый рюкзак, дочери винтовку и кивнул Руди. - Пошли Ваня, умоемся с дороги, а то воняем как бродяги последние.

Женщины пошли в дом. Рудольф отметил, как умело девочка обращается с оружием. Никакой неуверенности, или обычной женской неловкости. Винтовка приросла к рукам. Скорее всего умеет стрелять, нравы тут самые дикие.

Стрелок провел через калитку на задний двор, огороженный деревянным забором из тонких жердей. Рыжая корова с белыми пятнами и огромным выменем повела осоловелыми глазами, и продолжила трапезу. Из-под ног брызнули недовольно закудахтавшие куры. Бандит подошел к стоящей у стены гнедой лошади, запустил пальцы в гриву, зашептал на ухо. Лошадь всхрапнула в ответ, косясь огромным, печальным глазом. Настоящее крестьянское подворье, Руди отметил грядки аккуратно обложенные досками, кучу навоза. Пахло свежеоструганным деревом и травой. Стрелок неуловимо изменился, от его злой сосредоточенности не осталось следа, он расслабился, сбросил напряжение последних дней, человек на своем месте, крепкий хозяин вернулся домой. Так какой он на самом деле?

Стрелок подошел к низкому колодезному срубу и начал стаскивать камуфляж. Остался только в штанах и с кобурой на ремне. Тело жилистое, без единой капли жира, кожа загорела до черноты. Рядом несколько ведер заполненных водой. Чуть дальше огромная куча наколотых, березовых дров, топор воткнут в деревянную колоду, тут же двуручная пила. Рудольф попал в прошлое. Топят дровами, инструмент самый примитивный, лошади. Прогресс обошел эту глушь стороной.

- А ну полей! - приказал Стрелок.

Руди схватил ведро, вода тоненькой струйкой полилась на широкую, загорелую до черноты спину. На правом плече террориста белели отметины в виде неряшливых звёздочек. Выходные от пуль.

- Чего ты как калека? Лей смело, - ободрил бандит.

Рудольф опрокинул ведро и подхватил следующее.

- Вот, так хорошо! - Стрелок принялся отфыркиваться как кит. Руди искоса посмотрел на топор. Одно движение, быстрый, сильный удар. А дальше? Куда идти? Попытаться, как офицер из фильма, забрать побольше бандитов с собой? Нет, не стоит это того. Слишком хочется жить. Пусть ведут свою странную игру в доброту, позже посмотрим кто чего стоит.

- Как заново родился! - Стрелок выпрямился и схватил полотенце с натянутой веревки. - Эх, сейчас бы в баню, ничего завтра истопим. А ты чего встал? Раздевайся, или мыться не любишь?

- Сейчас, - Рудольф сбросил грязную куртку и принялся стягивать футболку, очень почему-то стесняясь своих жутких шрамов. Наклонился и на спину хлынули потоки теплой воды, смывая корку грязи, пота, пыли и набившиеся за шиворот еловые иглы. Терр тактично смолчал, и это Рудольфу очень понравилось. Он привык, что каждый придурок, увидев его голым, считает своим долгом лезть в душу тупыми вопросами, о происхождении жутких рубцов.

- Лови, - Стрелок бросил полотенце и чистую, белую рубаху. - Оденешь свежее, свое оставь, позже сожжем.

Рудольф так и не понял, шутит он или всерьез. Жалко спецовку, на работе спросят потом. Хотя какая уж теперь работа...

- А сейчас ужинать, - бандит блаженно зажмурился. - Сегодня будет неслыханный случай: почти немец сядет за стол с унтерменшами! Не побрезгуешь?

Руди ничего не ответил. Террорюга издевается, ждет когда пленник брякнет лишнего, расставляет ловушки. Лучше молчать.

За дверью длинный коридор с высоким потолком. Вдоль стены деревянные сундуки, над ними растянута рыболовная сеть, приставлены широкие лыжи, сушились пучки трав, заполняя помещение терпко-сладким ароматом полыни. Связки ключей на вбитых гвоздях. На окне старый замок, ржавый гвоздь и пара погибших мух, лапками вверх. Справа низкая дверь. Стрелок прошел дальше, поднялся по ступенькам, и открыл еще одну дверь. Рудольф переступил порог, и вошел в дом наполненный странной, очаровательной простотой. Прихожая метра два на три плавно переходящая в столовую, справа веет теплом беленая печь, дальше, у окна, длинный стол, лавки, пара стульев. На столе букет первых весенних цветов. Слева стена, завешанная одеждой, лавка и дверь, наверное в комнату. Из-за печки тянулись дурящие запахи. На полу длинные, домотканые коврики, в углу, под потолком, старые, почерневшие иконы и горящая лампадка. А говорят унтерменши безбожники и язычники, поклоняющиеся идолам обмазанным кровью и жиром, духам, тотемам и прочей дряни.

В доме суета и звон посуды, женщины собирали на стол.

- Проходи, разувайся, - Стрелок снял ботинки и с наслаждением пошевелил пальцами. - Господи, благодать-то какая!