#НенавистьЛюбовь. Книга вторая

Я несколько мгновений рассматривала их лица на фотографии, которую Даня даже не подписал. И вышла из инстаграма. Пусть делает что хочет. Это его жизнь. Его выбор. Его любовь. И его Вселенная. Но сколько бы я ни повторяла себе это, ревность грызла сердце. Даниил Матвеев казался самым отвратительным человеком на свете. Облачный ангел, которого я видела на небе, действительно нес весть о расставании.

Ангела видят те, кого предадут любимые люди.

День за днем я внушала себе ненависть к нему, твердила, что не буду страдать из-за того, кто предал меня, обещала себе быть сильной. Однако когда он мне снился, я пыталась его поймать, а он неизменно убегал, исчезал, растворялся. И я просыпалась в слезах. Я чувствовала себя бесконечно пустой. Ненависть не наполняла меня, как любовь. Она иссушала.

На больничном я провела больше недели, врач оказалась права насчет вирусного заболевания. Пришлось пить кучу таблеток и витаминов, чтобы поправиться. Хотя, надо сказать, болела не я одна – вирус сразил многих. За все это время Матвеева я не видела ни разу. Ну, не считая того случая, когда поздно вечером я сидела на подоконнике, поставив на репит грустную песню, чтобы забыться, и случайно увидела, как он приехал на своей машине. Даня вышел и, глядя на окна нашего дома, закурил. Меня он не видел – в комнате был выключен свет, а на улице давно стемнело.

То, что он курит, стало для меня неожиданной новостью – при мне он никогда этого не делал. И я ни разу не чувствовала от него запаха дыма и вкуса никотина на губах. «Могу закурить, когда на пределе из-за нервов», – раздался в голове его голос. Мне вспомнилось, что однажды, когда мы болтали, гуляя по центру города, он сказал эту фразу Я тогда не придала ей значения. Он на пределе? Что-то случилось с прекрасной Каролиной? Проблемы в учебе? На работе? Или ему стыдно передо мной? Хотелось верить в последнее, но дальше жить в розовых воздушных замках было уже невозможно. Наверное, он просто смотрит на свои окна.

Докурив сигарету, Даня выбросил в урну бычок и устало потер лицо ладонями. А потом скрылся в подъезде. Зачем-то я пошла в темную прихожую – родители уже спали – и прильнула к глазку. Даня вышел из лифта через минуту, и я не могла понять: то ли его лицо искажает стекло глазка, то ли оно действительно понурое и такое усталое, что кажется, будто на нем никогда не бывает улыбки.

Он подошел к двери в свою квартиру, держа в руке ключи, а потом вдруг развернулся и оказался рядом с моей дверью. Он стоял напротив, не зная, что я смотрю на него – нас разделяла какая-то жалкая дверь. Теперь я отлично видела его лицо. Сердце тут же часто забилось, и кровь прильнула к щекам.

Матвеев положил руку на мою дверь и на мгновение склонил голову. А потом вдруг резко развернулся и ушел в свою квартиру. Зачем он сделал это, я не понимала. Но писать ему и спрашивать не стала. Не буду навязываться.

– Что-то Данька у нас не появляется больше, – осторожно сказала как-то вечером мама, сидя в гостиной и вышивая картину. – Поссорились, что ли?

Я равнодушно пожала плечами:

– Просто больше не общаемся.

Игла в руках у мамы замерла от неожиданности.

– Как это – не общаетесь? – удивленно спросила она.

– Обычно, мам, – усмехнулась я. – У него – своя жизнь, у меня – своя. Всё просто.

– И что же между вами произошло? – нахмурилась она.

– Просто он козел, – жалобно сказала я. – Нет, кобель.

Мама стала расспрашивать меня о том, что случилось, и я, вроде бы как начинающая путь сильной и независимой женщины, опять расплакалась. Знаете, как это часто бывает: пока хранишь в себе – держишься, но стоит кому-то начать сопереживать вам – так слезы градом и голос тоньше. Мама отложила вышивку, встала, подошла ко мне и обняла.

– Эх, Дашка-Дашка, девочка моя, – вздыхала она и гладила меня по спине. – Знаю, больно, – но кто из девчонок не переживал из-за любви? Все пройдет, поверь. Найдешь хорошего парня, достойного. Через десять лет еще и смеяться будешь над тем, какой глупой была и как из-за всего этого переживала.

Мне безумно хотелось, чтобы мама оказалась права. На следующий день – в день выхода на учебу, словно по заказу, приехал Влад. Мы с ним изредка переписывались, и он знал, что мой больничный заканчивается.

Честно говоря, я не ожидала его приезда, однако за двадцать минут до того, как я должна была выйти из дома, он позвонил и сказал, что ждет.

– В смысле – ждешь? – не поняла я.

– В прямом, – отозвался он. – Около твоего подъезда. Довезу до универа.

– Что? Влад, зачем, не надо, – пыталась отказаться я, но мои слова на него не действовали.

– Надо. Ты после болезни. А мне несложно заехать.

Чем Савицкий был похож на Матвеева, так это упрямством. Переубедить его я не могла, а потому согласилась.

– Выйду через пять минут, – напоследок сказала я.

Мама услышала наш разговор и спросила удивленно:

– Это кто? Или вы с Даней помирились?

– Это Влад, – отозвалась я. – Приехал за мной.

– Что еще за Влад? – появился на кухне папа с бутербродом в руках.

– Дашкин кавалер, – улыбнулась мама. – Ждет ее на машине у подъезда.