#НенавистьЛюбовь

Словно по волшебству появилась регистратор и повела всех нас в гостевой зал: просторный, светлый, выдержанный в пудрово-небесных оттенках, с колоннами, камином и венецианскими зеркалами. Я заметила, что со Стасом она перекинулась парой слов, и подумала, что, должно быть, они знакомы. Не просто же так он потащил нас в центральный загс! Наверняка у Чернова тут есть свой человек. И он все сделает, как надо.

Фотограф быстро сделал несколько совместных снимков и заставил нас с Даней встать около огромного зеркала в витой золоченой раме.

– Жених, обнимите невесту, – попросил он.

Теплая рука Дани послушно очутилась на моем плече.

– Лучше за талию, – посоветовал фотограф, и Матвеев не смог его ослушаться. – Невеста, а вы встаньте к жениху поближе. Еще ближе. И еще. Вот так. Улыбайтесь!

Ему легко было говорить: «Улыбайтесь», – а у меня от волнения дрожали губы. На нас во все глаза смотрели и Стас с Русланой, и мои «родители», и незваные гости. И мы не должны были ошибиться. А еще я не должна была в который раз понимать, что от прикосновений Клоуна я словно с ума схожу.

– Все хорошо, – шепнул Даня, поняв, что я нервничаю. Его пальцы чуть крепче сжали талию.

– Не понимаю, что происходит, – отозвалась я тихо.

– Прорвемся, Пипетка. – На его лице появилась широкая улыбка.

– Клоун, – сквозь зубы прошипела я и попыталась изобразить на лице нежность. Кажется, вышло не очень, потому что фотограф дернулся.

– Теперь невеста кладет жениху одну руку на пояс, – заявил он, убирая камеру, – а вторую опускает чуть ниже его локтя. Еще ниже. Вот так! Жених и невеста, улыбаемся, глядя друг на друга. А теперь невеста как бы задумчиво смотрит вдаль, на дверь, а жених – на невесту. Вот так, отлично!

Он сделал несколько кадров с разных ракурсов, а я поняла, что не хочу отпускать Матвеева. Слишком родными и теплыми были его руки и плечи.

Ключевое слово – были.

Сейчас он не принадлежит мне.

– А теперь отходим к камину, да, вот сюда, – командовал фотограф. – Поворачиваемся друг к другу и встаем максимально близко. Жених держит невесту за предплечья. А пальцы невесты – на локте жениха… Так, очень хорошо, ребята! Жених, склони голову – так, чтобы коснуться лба невесты, – незаметно перешел фотограф на «ты». – Отлично! Застыли!

Наверное, снимки получатся нереально милыми. Но, скорее всего, я никогда не увижу их.

Когда нас наконец пригласили в какое-то менее помпезное помещение для того, чтобы проверить и оформить документы, я лишь облегченно выдохнула – находиться рядом с Матвеевым так близко было физически сложно. Нами занималась та самая регистратор, с которой разговаривал Стас. Она была в курсе всего происходящего, забрала наши кольца и попросила передать Чернову, что все в порядке.

– Как договаривались, так и будет, – прошептала она нам тихонько, чтобы не слышали коллеги. И вдруг сказала, с улыбкой глядя на нас: – Вы красивая пара. А ты, мальчик, и правда очень уж на Максима похож. Не один в один, но типаж ровно тот же. Надеюсь только, не такой дурак.

– Вы знакомы со Стасом? – удивилась я.

– А как же, – хмыкнула регистратор. – С детства, считай, знаю. А не знала бы, и не согласилась на подобное. – И она с любовью посмотрела на кольцо с россыпью искрящихся камней. Наверное, подарок Чернова.

Спустя несколько минут мы уже стояли у дубовых дверей, ведущих в зал, в котором должна была проходить торжественная церемония. Мое сердце билось так часто, будто это была моя настоящая свадьба, с настоящими родителями, настоящими гостями и настоящим женихом. И я вдруг подумала – кто бы мог стать человеком, которого бы я выбрала в мужья?

Сергей? Влад? Парень с моря, который до сих пор пишет мне? Незнакомец, о существовании которого я даже не догадываюсь? Кто?

Даня Матвеев. Я бы хотела выйти замуж за него.

1.65

Эта мысль была короткой и предательской. И я сердито покосилась на держащего меня за руку Клоуна, будто бы это он послал мне ее в голову.

– Что? – тотчас спросил он.

– Ничего.

– Боишься?

– Участи стать твоей рабыней? Немного, – отозвалась я раздраженно.

– Прости, что так вышло, Дашка, – сказал вдруг Матвеев севшим голосом. – Я хотел, чтобы тебе было больно. Но не думал, что мне будет больно вдвойне. Прости меня. Однажды я все исправлю, девочка. Хорошо?

– Что? – потрясенно прошептала я. – Ты о чем?

– Просто поверь мне, ладно? И ничего не бойся.

– Я не понимаю тебя. Матвеев, объясни нормально!

Ничего объяснить он не успел – перед нами распахнулись двери. И под торжественную живую музыку мы медленно вошли в зал – нам пришлось это сделать. А в моей голове все еще звучал голос Клоуна. «…мне будет больно вдвойне… я все исправлю, девочка».

Что он имел в виду? Зачем вообще это сказал? Хочет, чтобы я поверила ему? Господи, почему с ним так сложно?

Внутри было красиво: небольшой белоснежный зал, арки с лепниной на стенах, хрусталь и позолота, высокие, вытянутые, словно стрелы, окна, сквозь которые лился солнечный свет. Отличное место для того, чтобы романтическая история закончилась браком. Не знаю почему, но я чувствовала слабый аромат роз – воздух в зале буквально пропитался им.