Ненавистная пара

— Ты? А зачем ты мне теперь? — Да откуда мне-то знать, бес тебя побери! Ты же должна там меня хотеть, сильнее, чем дышать, тянуться и желать моего внимания больше всего на свете. Простить, забыть все гадкое ради светлого будущего, и так далее. Как-то же работает эта парная хрень. У всех, кого я знал, это происходило будто само собой, взаимная тяга была безусловной, делала их радостно тянущимися друг к другу, вечно лыбящимися и озабоченными придурками. Меня же вон в узлы сворачивает от перспективы потерять тебя, от того, что тебя может не стать, пусть к обычной симпатии или обыкновенной похоти подобное не имеет отношения. Возбудиться на кого-то, кто выглядит и пахнет как Летэ сейчас, — нечто из разряда конченых извращений, но эта притягивающая, намертво прикручивающая к ней чувственная веревка не исчезает от этого, даже наоборот, сдавливает мои легкие, подстраивая под ее слабые, слишком уж редкие вдохи. Почему я, столько лет мечтая об обретении пары и представляя ее себе, ни разу не подумал о том, что ее придется убеждать быть со мной?

Летэ снова издала гадкий смех-кашель, сиплый, как если бы сил у нее уже и не осталось, пугая меня до усрачки. Она пила хоть раз за все эти дни? Маг говорил, что нет. Она не двуликая, сколько люди выживают без капли воды?

— Заботиться о тебе, беречь, — поспешил я сказать хоть что-то. — Тебя хоть когда-то берегли? Заботились?

— Недавно мне показалось, что да. Но просто тебе и магам необходима была Зрящая, так что все оказалось обманом. Лицедейством.

— Больше это не так, Летэ. — Ага, сам бы я поверил тому, кто так беспощадно обманул, дал понять, что все было лишь игрой, ролью? Нет, но она обязана это сделать.

— Без разницы. Я не буду тем, кем вы хотите. С меня достаточно. — Она прикрыла глаза, и волк взвыл, ощущая, как неумолимо она стала от нас удаляться. Это все равно что бессильно наблюдать, как кто-то проваливается в темный колодец. Кто-то важный, чье исчезновение способно тебя разрушить.

— Ну как же, разве ты не хочешь мучить меня? Отомстить? — Что я несу? Какая еще, к бесам, месть?

Хотя не насрать ли? Пусть будет хоть месть, хоть что угодно, лишь бы сейчас она не упустила свой шанс выбраться отсюда. Наш шанс.

— Как же я могу отомстить тебе, патрону Стражи, а еще и двуликому? — Летэ снова взглянула на меня и усмехнулась скептически очень слабо, но я чуть не подпрыгнул и не заорал от наличия ее реакции.

— Если просто позволишь себе помереть в этой вонючей дыре, то никогда и не выяснишь этого.

Она уставилась на меня и изучала так долго, едва ли не вечность, но все же поднялась на дрожащие ноги.

— Я это обязательно узнаю, — пообещала и отвернулась, делая моего зверя самой обездоленной несчастной животиной в мире. — Несите свой ошейник, — сказала она Веарно так, словно именно ей принадлежало право отдавать тут приказы.

Глава 13

Пока я избавлялся от «следов позора», выравнивал дыхание, приструнивал эмоции, что драли на части, веля одновременно и взорваться от злости, и броситься за Летэ вдогонку, продолжить сексуальное безумие, пока оба не будем истощены и перепачканы друг другом с ног до головы, она воспользовалась самостоятельно найденной уборной, обмылась, судя по звуку льющейся воды, вытерлась насухо, натянула единственный предмет своей одежды и вернулась в постель. Будто ничего и не произошло, и единственное, для чего она поднималась, — это утолить жажду. Нет, так не пойдет, и, пожалуй, я все-таки поддамся второму порыву.

— Это первый и последний раз, когда ты попотчевала меня сухарем вместо горячего влажного ужина, дорогая, — заявил ей, заваливаясь на кровать рядом, реакцией на что было только фырканье, и она перевернулась на живот, демонстрируя полное пренебрежение.

Напрасно, зараза ты моя, напрасно. Твое показное безразличие больше здесь не катит, Летэ, и держаться за него я тебе не позволю. Уж точно не пока чую взывающий ко мне умопомрачительный запах, от которого внезапно сжимаются мои челюсти, а язык сам собой трется об небо, как если бы уже размазывал там неизведанный и даже прежде отталкивающий вкус. Сейчас же мне его захотелось испробовать до трясучки, познать все нюансы, порождающие это благоухание. И с чего я должен себе в этом отказывать?