Ненавистная пара

Пару минут у моего воспаленного разума ушло на осознание им сказанного. Он… это все нарочно? Пытал мою Летэ, чтобы устыдить меня?

— Я же тебя убью, сраный ты маг, — пообещал я, вскипая теперь по новой причине. — Я такой способ для этого придумаю…

— Да не было больно твоей женщине! — огрызнулся он и дернул кистью с кинжалом вверх, словно торжественно завершая свои непонятные действия. — Это тьму в ней так корежило. Но скоро и она вся улетучится. Нет ошейника — и ничего эту мерзость в девчонке не удерживает.

Что он городит? Разве маги не надевали на Зрящих ошейники, чтобы как раз обуздать и удерживать в подчинении пробужденную тьму? Или и у этой медали есть другая, еще более гадкая сторона, на которой ошейник не позволял еще и утечь, испариться прочь тьме?

— Вон, гляди — красотень какая! — гордо выпятив бороденку, Кририк подхватил одну из влажных от таявшего льда прядей Летэ и показал мне. Рыжая. Настоящее червонное золото.

— Ну, на этом, в принципе, и все, — передернул плечами маг, как от холода. — Пойду-ка я подзаряжусь, а вы тут… расслабьтесь, повеселитесь. Ей сейчас это надо будет.

— Что значит пойдешь? А меня развязать? — опять заизвивался я жирной гусеницей.

— Будто ты и правда связан, — отмахнулся чародей-засранец и невозмутимо потопал к стене, причем совсем не той, где раньше был выход. — Кстати, я заодно и переломы ребер ей срастил и все болячки залечил. Ни в чем себе не отказывайте, ребятки. Секс — это прекрасно.

И только он исчез, как веревки обвисли, легко опадая с меня.

— Ну ты и гад! — прошипел я, бросаясь к своей паре.

Глава 30

Летэ смотрела пустым взглядом в потолок, когда я склонился над ней. Синяки и ссадины действительно бесследно исчезли, кожа утратила ровную белизну, свойственную всем Зрящим. Десятки разнокалиберных золотисто-сахарных веснушек снова покрыли благословенной драгоценной россыпью ее нос и щеки, и, не сдержавшись, я нервно лизнул одну на скуле. Зажмурился от какой-то незнакомой щиплющей рези в глазах и кома в горле, ощупывая шею своей пары и поражаясь этой потрясающей призрачной сладости на языке. Сладости ее жизни. Как я мог считать все это слишком не тем для себя? Недостаточно изысканным, дерзким, дразнящим, когда именно вот такой, в своей рыже-конопатой простоте, с распухшим от рыданий носом, слипшимися ресницами моя истинная для меня лучшая из виденных женщин. В ней все так поменялось? Во мне? Да, по сути, мы оба уже вообще не те Летэ и Лордар, что встретились безумно долгие десять лет назад.

— Летэ, как ты? — спросил, поцеловав в подбородок, и огладил мокрые от растаявшего льда и пролившихся слез виски. Сволочь, Кририк! Я тебе все же отплачу! Не больно ей было?! Из этих светло-голубых глаз текли слезы! Из ее глаз! Не тьма тут рыдала!

Мои руки все еще тряслись, ноги нетвердо держали, а в крови бурлило и полыхало от пережитого. Казалось, я побывал в руках искуснейшего палача, что провел через целую череду изощреннейших пыток, не оставив при этом ни единого следа. Не на коже. Все они намного глубже — там, где у них нет шанса стереться никогда. Высечены навечно, как в камне.

— Я… — Голос у моей пары был слабый и сиплый. — Я — странно. Почему везде мокро?

Она слабо пошевелила руками и ногами, оковы с которых исчезли, сам не заметил куда.

— Лед растаял. — Я сгреб ее со стола и практически поковылял к кровати мага.

— Лед, — повторила без выражения бывшая Зрящая. Она не обнимала меня, вообще не шевелилась, обвиснув в моих руках, как безвольная кукла, и это пугало.

Усадив на край кровати, я придержал Летэ за плечо, убеждаясь, что она в состоянии сохранять это положение, и стал избавлять ее от мокрой одежды.

— Все получилось, — она не спрашивала.

— Это как-то ощущается? — спросил, укладывая ее под лоскутное одеяло волшебника, и замялся, не зная, куда приткнуться самому.

Больше всего мне хотелось тоже раздеться и вытянуться с ней рядом, прикасаться, прижиматься, делить тепло. Но после такого испытания бес его знает, как Летэ воспримет мои притирания. Вдруг ей сейчас это ни к чему или даже разозлит.

— Это ощущается пустотой, — после почти минутной паузы ответила моя женщина и потрогала свою шею. — Везде пустотой.

Летэ откинула край одеяла, как уже делала однажды, и посмотрела на меня.

— Я как будто вся немею, Лор, — произнесла она спокойно, но во взгляде отчетливо читалась паника. — Пустею и немею.

Проклятый Кририк! Вот какого ты ушел? Откуда мне знать, должно так быть или нет? Как нужно действовать? Что делать?

— Маг сказал, что без ошейника тьма станет утекать из тебя.

— Утека-а-ать, — протянула моя пара и начала слегка подрагивать. — Как будто я дырявое ведро.

— Чушь не пори, — заворчал я и все же поддался своему желанию и требованию зверя: лег рядом, перетянул ее на себя, укрывая обоих. — Станешь скоро такой, как раньше.

— Такой, какую ты не захотел полюбить? Не желал видеть своей парой? — вместо того чтобы согреться, она задрожала сильнее.