Ненавистная пара

— Будь по-твоему. Отправляй Гаррета, сделай здоровой мою пару и возвращайся. Обещаю дождаться, если только сюда не нагрянут одержимые.

Гаррет помрачнел и досадливо заворчал, а Кририк снял со своего запястья кожаный шнурок с множеством причудливых узелков и отдал мне.

— Не потеряй его, и я найду тебя.

— Ну все, двигайте давайте, пока она не проснулась! — приказал я, мысленно врастая ногами в землю, чтобы не броситься, опережая их, не сграбастать свою пару, вжать в себя и не суметь отпустить, отдать в чужие руки.

Ух ты, меня резали, рвали когтями и зубами, топтали лошади, доставалось и огнем, и железом, но что-то не припомню такой боли. Но при этом и облегчения. Так правильно, а ведь никто не обещал мне, что правильные поступки — это просто и приятно.

— А ты не пойдешь даже попрощаться? — оглянулся через плечо маг. Он не понимал.

Молча мотнул головой, и они скрылись в хижине. Я сцепил руки за спиной, стиснул зубы, уставившись невидящим взглядом в почерневшую от времени деревянную стену, и абсолютно точно почувствовал тот миг, когда старая хибара браконьеров опустела.

Глава 39

Кририк не возвращался слишком долго. Настолько, что я уже начал подумывать плюнуть на свое обещание взять его с собой и двинуть вперед. Ибо это пытка — сидеть на месте тогда, когда все твое нутро, кажется, кровоточит и рвется туда, где она. Та самая. Истинная.

Как мне удавалось жить столько лет со знанием, что она там где-то, но без нее? На чем держалась возможность этого расстояния? На том завале до небес обид и ненависти, непонимания, померещившегося несовпадения, несоответствия абсолютно дурацким ожиданиям? Как же быстро была разнесена эта преграда, стоило лишь захотеть идти навстречу, чуть приблизиться, один раз сказать, подумать, коснуться по-настоящему. На то это и зовется парой истинных, потому что именно истинные чувства между ними… Нами. Сначала истинная ненависть и обиды, жгучие, острые, чистейшей пробы, теперь вот это… Любовь. Я люблю Летэ. Все.

Обратившись, я метался от реки к хижине, наворачивал вокруг нее круги, не останавливаясь ни на одно мгновение, словно убегая от внутренней боли, от которой никуда на самом деле не деться. Такое лечится лишь наложением рук одной конкретной женщины. Или хотя бы взглядом на нее, пусть издали, но в зоне досягаемости.

Спустя часа три маг таки появился. Учуяв его издалека, я бросился навстречу, не столько радуясь его возвращению, а чтобы успеть уловить на нем запах Летэ. И его на Кририке было более чем достаточно. Намного больше, чем могло оставить меня равнодушным. Зарычав, я ударил передними лапами его в грудь, опрокидывая на спину, и навис, оскалившись в лицо. И тут же был отброшен тугой волной воздуха и ощутимо приложился спиной о ближайший древесный ствол.

— Прим Лордар, это у вас что, какая-то семейная черта — бросаться в драку на людей, которые вам помогают? — Волшебник с кряхтением поднялся, пока я возвращался в человеческую ипостась, готовый наподдать ему теперь и в ней. — Ладно я стерпел от твоей бешеной ба… нервной пары, но от тебя не стану.

Он грозно ткнул в меня пальцем, послав еще одну воздушную волну, не сбившую с ног, но почти сдвинувшую с места. И только теперь я заметил, что губа у него разбита, нос распух, а со щеки на шею перетекают следы четырех глубоких свежих царапин.

— Это Летэ тебя так? — изумился я.

— Вот именно, — строго нахмурился он. — Не делай добра, читай, не лечи склонных к скорой расправе женщин раньше времени, и не получишь вот этого. Кто вообще научил ее так драться?

Кририк явно был возмущен, а вот я невольно расплылся в довольной ухмылке.

— Я.

— Стоило бы догадаться. Ну ничего, когда вернешься, тебе тоже предстоит кое с чем разобраться, и почти уверен, что тебе это тоже без кровопролития не обойдется, — мстительно прищурился он.

— Ты о чем?

— А о том, что мне пришлось выкручиваться самому, учитывая отсутствие желания вмешиваться у твоего безмозглого бейлифа и невозможность противопоставить твоей паре магию из опасения навредить. Так что я был вынужден использовать нечестный прием, а разбираться с этим потом тебе. Я мудро самоустранюсь.

— Нечестный прием? Это как? — Я мгновенно напрягся. — Что ты ей сделал?

— Всего лишь сказал, что она беременна, расслабься, и поэтому ты принял разумное решение о невозможности для нее продолжения по…

— Заткнись, маг! — рявкнул я, глядя на него ошарашенно. — Моя Летэ беременна?

Ноги вдруг стали мягкими и ненадежными, легкие окаменели, не в силах сделать новый вдох, в горле странно заскреблось, вырывая неловкий кашель, а глаза заслезились. Моя пара понесла моего же ребенка? Нашего первенца?

— Нет.

— Что нет? — не сразу понял я.

— Она не беременна, но мне пришлось ее в этом убедить, иначе она была намерена сражаться со мной насмерть, но все равно вернуться к тебе.

— Ах ты…

Моментально взъярившись, я кинулся на мага, но был отправлен в полет воздушной атакой. Только приземлившись, вскочил и рванулся снова.

— Да я тебя…

И завалился носом вперед от того, что вокруг лодыжки намертво обвился невесть откуда вылезший толстый корень.