Ненавистная жена

Мне холодно. По-настоящему холодно — так, что зубы стучат. С каждым шагом, сковавший тело лед отпускает, и я ногами нащупываю слабость.

Нет, пожалуйста.

Но бесполезно бежать по этому дню дальше, мне все равно придется остановиться.

Я достаю телефон и непослушными пальцами набираю знакомый номер.

— Ольга Борисовна?

— Девочка… — выдыхает та с неожиданным чувством, которое я сейчас распознать не в силах. — Ты… все хорошо?

— Да? — глухо отвечаю. — Скажите вторую новость.

И она говорит то, что мое сердце уже знает, но отказывается слышать.

— Анна Сергеевна умерла. Сегодня ночью. Не кори себя, мы сделали все, что могли.

Глава 18

Ярослав

Я опускаю пистолет и обвожу взглядом присутствующих в кабинете людей. Все три партнера Корнеева молчат, двое утираются кровью — знают, суки, что я сейчас способен убить каждого, за мной не станет. Эти мрази уготовили мне тепленький прием, я предвидел это, когда они потребовали встречи. Понимал, что, узнав новость о Корнееве, змеи выползли из мешка и зашевелились. Но я не знал, что они приготовились загнать в этот мешок меня. Понял только оказавшись здесь.

Стальной Босс мог сколько угодно тешить себя надеждой, что после его смерти семья сохранит влияние в городе, его верные партнеры, как оказалось, считали иначе и ясно дали понять, что не поручатся за меня, если мы не сойдемся на условиях.

На «их» условиях. Считаться с каким-то боксером никто не собирался. Они так долго ждали этого дня, укрепляясь в империи Босса щупальцами, что закапали слюной весь стол, предлагая мне стать одним из них. Я не сомневался, что старый черт Корнеев крепко держал за глотку каждого, получив заверение в пожизненной преданности. И тем не менее, он еще был жив, а они уже стали теми, кто бросил комья земли на крышку его гроба.

Чувствовал ли я похожую ненависть к старику? Да, и еще какую. Я отлично знал, как он умеет впиваться в горло и добиваться своего. Но еще больше, сидя за этим столом и видя перед собой сальные рожи с жадными оскалами, я хотел впиться в их кадыки сам. А потом уже решим, кто и с кем у нас будет считаться.

Я как раз думал, до кого из них добраться первым… когда дверь в кабинет распахнулась и вошла она… Светловолосая молодая женщина, похожая на ледяную красавицу.

Марина Борзова. Моя жена.

Уверенная и гибкая пересекла кабинет, заполнив собой его пространство, и с легкостью скрутила змеям шеи. Они и понять ничего не успели, как подавились жалами. И будь я проклят, если и сам не опешил и не ослеп от ее появления.

Мышь? О, нет. Я последний идиот, если мог ее такой считать. Давно понял, что ошибался, а сейчас убедился насколько. А ведь она с первой встречи показала свой характер и не прогнулась, как я, идиот, ни старался. Как ни упрямился в желании отплатить Боссу за свою удавку. Не понимал, что это невозможно. Я просто никогда не встречал таких женщин, как она.

Марина. Моя жена. Неужели и правда, моя?

Старик Корнеев двинулся умом, если, зная характер дочери, выбрал ей в мужья сына шлюхи и улицы, не знающего, что такое семья. Не умеющего уступать. Я бы за это Боссу сам скрутил шею. Зато я знал, что такое долг, и он лучше всех должен был понимать, что не выпущу из рук свое, даже когда он наиграется в свои интриги. Я никогда этого не умел.

А теперь поздно, он мне не указ.

Она привела меня в чувство, когда отхлестала. Смотрела прямо большими серыми глазами, совершенно бесстрашно сверкая яростью и обжигая ударами пощечин. Я был ненавистен ей и принес боль. Плевать, что вдвое больше, она в полной мере дала мне это почувствовать. Даже в детстве тетке не рисковала касаться моего лица, только материла, отвешивая подзатыльники и тычки, а тут, считай, девчонка… Устрой я с кем-нибудь серьезный мордобой — это не отрезвило бы сильнее, чем ее злость.

Никому бы не простил подобное, а тут знал, что заслужил.

Не мышь — Марина, я больше не мог думать иначе, и замечать других. Даже домашняя, в удобной одежде и в очках, с волнистыми прядками волос у щек, жена влекла меня, не уходя из мыслей. Наверное, еще с того проклятого вечера, когда я не мог отпустить ее руку, чувствуя под пальцами нежное запястье и горячий пульс.

Моя.

Сегодня только ее голос смог остановить меня, иначе этот жирный боров был бы мертв, а хозяин этого гребанного ресторана шамкал беззубым ртом, как сожалеет, что не сдох сразу.

Красивая, ледяная… смертельная. Не мышь, снежная королева с серой сталью в глазах. Кожа Марины оказалась холодной, когда я накрыл ее плечо рукой, желая защитить от этих падальщиков, с утра слетевших на добычу. Сталь в ее теле жрала тепло, и в этот миг я ощутил, что убью любого, кто посмеет к ней сунуться. Кто только подумает угрожать…

Она уходит, оставив после себя запах белых цветов и зимнего ириса; память о качнувшихся длинных прядях волос, а я на некоторое время остаюсь в кабинете с партнерами ее отца. Мы кое о чем с ними здесь не договорили, и лучше сделать это без лишних глаз.

— Исчезла… — бросаю я грубо девчонке Губарева, обходя стол. — Вон! И чтобы, как рыба молчала!