Ненавистная жена

Я встречаю мужчин в хозяйском кабинете, стоя у стола, ощущая за правым плечом мощную грудь Борзова. На входе стоят четыре охранника Босса, на овальном столе — только стаканы и вода. Нет ни живых цветов, ни угощения, ни коктейлей. Мое уважение нужно заслужить — пока я не доверяю ни одному из приглашенных шестерых мужчин и не пытаюсь это скрыть. Но я готова их слушать, и готова получать.

Долги. Заверения. Подтверждение преданности семье. Иначе все это получит лично Босс, который еще жив, нравится это кому-то или нет.

На дородном Губареве, когда он появляется в компании своего юриста, с фиксирующем пластырем на переносице и увесистым кейсом в руке, нет лица. За прошедшую неделю он дважды пытался связаться с отцом, и дважды Павел Юрьевич оставил его усилия без внимания. Он возвращает половину суммы наличными и предлагает договориться, иначе будет разорен.

— Станислав Витальевич, здесь сидят все ваши друзья, не так ли?

— Так, Марина Павловна. Абсолютно в этом убежден! — кивает мужчина-челюсти, у которого последние заметно осунулись с момента нашей первой встречи. — В прошлый раз вышло недоразумение, о чем я искренне сожалею! Прошу вас нас понять — мы не имели никаких сведений о состоянии здоровья дорогого Павла Юрьевича, поэтому и пригласили вашего мужа.

— Я понимаю, не сомневайтесь. Такая новость кому угодно вскружит голову, особенно, если ее ждешь. А вы всего лишь один из близких друзей отца. Человек, которому он доверяет. Или доверял, — уточняю, сделав паузу.

— Поверьте, мы все искренне желаем ему здоровья! Ценим и уважаем! Мы…

Я молчаливо жду окончания эмоционального спича и возвращаюсь к сути вопроса.

— Так что будем делать с долгом, Станислав Витальевич? Кто из присутствующих здесь ваших друзей готов его покрыть? — обращаюсь к компании собравшихся, озвучивая сумму, которую намерена от них получить. — Дмитрий Алексеевич, — поворачиваю голову к своему юристу, который сидит по левую руку от меня, — если потребуется, заверьте все сделки нотариально и принесите документы на подпись отцу.

— Конечно, все сделаю, Марина Павловна. Он в курсе.

— Марина… Павловна! — встает со своего стула Губарев, хватаясь за широкую столешницу ладонями. — Вы требуете невозможного! — выдыхает со слепым гневом, который не смог задушить. — Почему я, черт возьми! — не удерживается от претензии.

Ну хоть «зарвавшаяся девчонка» из лексики исчезло. И на Борзова косится с опаской.

— Ничего личного, Станислав Витальевич, — честно отвечаю. — Так вышло, что вашу махинацию я заметила первой, но она наверняка не последняя, я не так наивна, и очередь дойдет до пересмотра всех договоренностей со всеми вами. Дойдет, — окидываю собрание сдержанным взглядом, скрестив руки в пальцах на столе, — если мы все не вынесем из этой некрасивой ситуации урок, и не построим новые доверительные отношения. Вашим друзьям не обязательно разорять вас, Станислав Витальевич. Все могут скинуться и закрыть вопрос прямо здесь и сейчас. Уверена, господа Вормиев и Гурвиц, с которыми я так памятно познакомилась в вашем ресторане, первыми поддержат вас.

— А если нет? — Вопрос задал Александр Вормиев, направив на меня острый взгляд недовольных глаз, и дернувшийся над галстуком кадык выдает его нервозность с головой.

Но я готова к ответу.

— Тогда вас останется пятеро. Затем четверо. А после черного аудита — ни одного.

— Нет, Марина! — вновь возмущается Губарев. — Вы не сможете так просто задвинуть меня! Дайте мне хотя бы год, и я найду эти деньги! В конце концов, я нужен вашему отцу, у меня связи!

— Нет. Смогу, — отвечаю сразу на все вопросы. — Я смогу отобрать у вас все, Станислав Витальевич, не сомневайтесь. А ваши связи — всего лишь добрая воля моего отца.

— Какой смысл нам платить? — отзывается один из мужчин, о котором я уже знаю много, но вижу впервые — довольно моложавый и серьезный тип. — Сумма немалая. Извини, Стас, но это твой просчет. Я возле Павла Юрьевича двадцать лет, как верная собака. И ни сном ни духом о твоих делах.

— А жаль, Марк Эдуардович, что ни духом! — замечаю мужчине ледяной отповедью. — И верные собаки сбиваются в стаи, чтобы напасть на больного собрата. Не знали о Стасе, знали о других! Хотите поговорить по душам?

Он молчит, и правильно делает. Мне есть, что ему сказать. Сжав губы под моим прямым взглядом, откидывает плечи на спинку стула, и я договариваю — и не думая произвести на этих людей впечатление, скорее озвучивая неизбежное:

— Либо вас остается шестеро, и мы строим новые отношения, либо ни одного. Другого варианта нет. Каждый из вас так или иначе заплатит за потерянное доверие Павла Юрьевича.

— Ты сама потеряешь все, — предупреждает Вормиев. — Не выдержишь.

— Четверо, — констатирую.

— Ты сошла с ума, девчонка! — срывается один из тех, кого я вижу впервые. — Мы тебе не желторотая пацанва, чтобы нас вертеть на…

Остальное за меня решает Борзов. А вслед за ним и хриплый голос Стального Босса, решившего выйти на громкую связь и поговорить с «друзьями». Весь разговор он слушал в динамик телефона своего юриста, и я, узнав об этом, не удивляюсь.

***