Ненавижу блондинов

Мне семь, и я, насупившись, учу таблицу умножения. Бабушка терпеливо сидит рядом и помогает, хотя я уверена, ей хочется стукнуть меня чем-то тяжелым по лбу. «Ба, у меня не получается!» — обхватываю голову руками и взвываю. — «Не может не получиться, и ты должна это знать.» — гладит по голове и ставит передо мной чашку ее фирменного травяного чая и варенья из лесных ягод. «Делаем перерыв, а потом ты сходу все мне рассказываешь, договорились?»

Удивляюсь, как же я все расскажу, если сейчас постоянно путаюсь. Но варенье манит все сильнее, и я соглашаюсь. Странно, на бабушкин метод работает, поэтому я с первого же раза бегло рассказываю таблицу.

— Яр, — глухо произношу я, — что делать, если, если…? — закрываю лицо ладонями.

— Малыш, не думай об этом. — утешающе произнес.

— У нее уже был инфаркт полтора года назад, но тогда все обошлось. Мне страшно. Очень. — последние слова я практически проглотила.

— Осталось совсем немного. Уже подъезжаем. — сообщил с водительского сидения.

— Хорошо. — в очередной раз всхлипываю и тру дрожащие плечи. Прохлада в салоне отрезвляет, но холод окончательно загоняет в коматозное состояние.

— Приехали. — паркуется и выходит из машины, схватив с заднего сидения джинсовую куртку. Открывает дверь мне и протягивает руку. Принимаю ее и вылезаю из машины.

— Руки. — проносится над ухом. Словно послушную куклу, Яр закутывает меня в куртку и ведет в приемное.

— Ты пойдешь со мной? — цепляюсь за него, будто за последний шанс пережить эту ночь.

— Конечно. Я что, просто так прокатился? — прижимает меня еще сильнее к себе.

— Спасибо. — машу на себя, чтобы охладить заплаканное лицо. — Ты не должен был… — начинаю.

— Все потом, моя хорошая. Потом. Обещаю, мы с тобой еще успеем со всем разобраться. — целует в макушку, даря частичку спокойствия. Даже думать не хочу о рациональной стороне вопроса. То, что еще несколько часов назад мы видеть друг друга не хотели, сейчас не играет совершенно никакой роли. Сейчас мной управляют лишь эмоции. И им нужен Яр. Он и его непосредственное присутствие.

— Как фамилия бабушки? — не переставая придавать мне устойчивое положение, спрашивает.

— Вальковская.

Яр подходит к стойке ресепшена и узнает всю необходимую информацию. Кивнув медсестре, возвращается ко мне.

— Пойдем, нам на второй этаж.

Мы поднимаемся наверх, проходим по почти пустому коридору, где только в углу сидит мужчина лет сорока и истерично смеется. Ярослав открывает еще одну дверь, и мы застаем то, что разбило мою недолгую жизнь на «до» и «после».

До меня доносится лишь одно слово врача: «остановилось» и пронзительный вскрик моей мамы: «мама, нет!». Папа подхватывает ее и ведет к стульям. Я понимаю, что это конец, и начинаю оседать на пол. Если бы здесь не было Ярослава, то я бы точно упала в обморок.

— Тише, моя девочка, тише. — пару раз хлопает меня по щекам, возвращая более-менее не затуманенный взгляд. Берет меня на руки и в пару шагов преодолевает расстояние до стульев. Сажает на колени лицом к себе и крепко обнимает.

— Ба. — вою Яру в плечо, сжимая до побелевших костяшек пальцев футболку.

— Моя маленькая. — прижавшись губами к виску, укачивает словно ребенка.

— Не может быть. Этого просто не может быть! — истерично хриплю.

— Спасибо. — доносится будто бы фоном.

— Моя хорошая, выпей это. — одной рукой гладя меня по волосам, второй держит стакан с чем-то. — Это успокоительное. — поясняет, поднося лекарство ко рту. Я практически не чувствую горького вкуса. Кажется, прежде, чем я скатилась к полному безразличию, прошла целая вечность. Две женщины, мать и дочь, сидели, поддерживаемые лишь духом своих мужчин, и переживали смерть третьей из них. Той, что была матерью им обеим.

— Ты как, малышка? — спросил Яр, кто за эти несколько часов ни разу ни в чем не упрекнул меня.

— Очень плохо. — посмотрела в серые глаза, что отзывались сейчас моей рвущейся наружу болью. — Очень тяжело здесь. — показала на сердце.

— Иди к родителям. — ссадил меня с колен. — Вы нужны друг другу, а я схожу за кофе и вернусь. — невесомо поцеловал в висок и вышел.

— Мам, пап. — обессилено пробормотала, ища поддержки в самых близких.

— Дочь. — прошептала мама, вставая со стула и обнимая меня. За все то время, что мы находимся в больнице, это — наши первые слова друг другу.

— Как это произошло? — у нас обеих красные, опухшие глаза, ужасно слезящиеся от сухости и бессонной ночи.