Ненавижу и… хочу

Он ушел, а я смотрела на валяющийся в луже букет. Красивые розовые пионы… когда-то в инстаграме я хвасталась подаренным Лешкой букетом и писала о любимых цветах из садового детства. А теперь смотрела на них с ощущением легкого ужаса.

Мне не хотелось грузить мужа приставучим Михаилом, а он каким-то непостижимым образом умудрялся избегать как встречи с Лешкой, так и ухаживаний в его поле зрения. Я знала, что на работе у мужа не все гладко, что они со свекром работают сутками, но сейчас наступил тот момент, когда больше нет смысла молчать.

Придется рассказать Леше о навязчивости Герасимова, заявлении в полицию и угрозах. Даже если это серьезно осложнит ему жизнь.

– Ну? – Алевтина ждет, сложив руки на груди, всем видом демонстрируя, что не собирается мне помогать, пока я не объясню, в чем дело.

Я не могу рассказать ей всю правду, но должна посмотреть камеры, чтобы успокоиться. И поэтому я очень осторожно подбираю слова, стараясь, чтобы история звучала складно. Не так, словно из нее вырвали весьма важный кусок…

– Когда мы с Лешей расстались, я съехалась с одним мужчиной. Он был очень ревнив, все время боялся, что я уйду к бывшему мужу. В какой-то момент он стал совсем неадекватен, начал меня бить, и я ушла. Но он пригрозил, что если увидит меня рядом с Лешей, то отомстит. Я боюсь, что этот псих попытается что-то сделать Алексею. Если поползут какие-то слухи…

– Так, может, раз ты боишься слухов, не стоит позволять им появиться?

Я молчу, опустив голову. Что здесь скажешь? В присутствии Леши у меня отключается голова, я не могу, хоть и до безумия хочу, заставить себя разлюбить его. И еще я окончательно запуталась, потому что боюсь, что кто-то узнает, что мы переспали, но не думаю, как выглядит моя работа в его офисе, и как будет выглядеть общение с ребенком.

– Как подготовка к предвыборной кампании? – спросила я.

– Нормально, если тебе действительно интересно.

– Нет. Мне не интересно.

В номере отеля было слишком светло, хотя за окном глубокая ночь.

– Я думал, ты уснула.

– Не могла найти перекись, чтобы обработать ссадину.

– Ой, можно подумать! – поморщился Герасимов. – Сколько страдания в голосе. Подумаешь, получила пару раз за длинный язык. Не дергалась бы, ничего бы не пришлось обрабатывать. Лиза, ты сама довела меня.

– Да, ты прав.

– И? Что надо сказать?

– Прости, – улыбнулась я. – Мы расстаемся.

На лице Михаила появилось вежливое удивление.

– Что, прости?

– Я от тебя ухожу.

– Куда? На улицу?

– Какая тебе разница? Ухожу и все.

– Ты что, ударилась головой? Кому ты нужна? Думаешь, за забором много желающих трахать бревно, которое вечно ноет? Да еще и с полным обеспечением?

– Думаю, – сказала я, с трудом сдерживая ярость, – за забором много желающих купить у меня видео, как будущий мэр бьет свою девушку шнурком от телефона. Или как будущий мэр рассказывает о том, что заказал убийство конкурента. Или как…

– Достаточно.

Из расслабленного и довольного жизнью садиста Герасимов резко превратился в делового и даже уступчивого бизнесмена. Я мысленно улыбнулась.