(ненавижу) люблю тебя! (СИ)

— Признаю, нарушил. Но в аварии нет моей вины. Это вы, я надеюсь, рассмотрели по камерам?

— А если второй хлопец не согласится? Как решать будешь? Не простой парень попался.

— Ну не решу, так адвоката подключу. — пожал плечами я.

Меня сейчас не интересовали такие мелочи, все живы и почти здоровы. Сейчас нужно ехать к отцу. И это меня напрягает гораздо больше. Для него нет такого понятия как человеческий фактор или невнимательность. Мне придётся объяснить ему как я попал в аварию, и сделать это будет очень сложно. Не могу же я ему сказать, что думал о своей названной сестре? Меня мучает вожделение. И я никак не могу обуздать его.

На улице меня уже ждала жёлтая машина такси. Я сел на заднее сидение. Водила оглянулся, оценил синяки на шее.

— Подрался?

— Авария.

Он понимающе кивнул и медленно тронулся. Поездка прошла спокойно, а это то, что мне сейчас было нужно.

В итоге всё оказалось ещё хуже, чем я ожидал. Секретарь встал, распахнул передо мной дверь кабинета. Лаконично обставленный кабинет отца сейчас был затоплен светом. Полы цвета «светлый дуб», белые стены, светло-бежевая мебель. Роскошный диван, пара кресел. Массивный темный стол — как центр пространства. И отец, сидящий за столом, но это ожидаемо. А вот мать, стоящая у панорамного окна — нет. На госпоже Золотовой красовалось белое платье до колен, закрытое и стильное, как и она сама.

Сейчас они напоминали разворот модного журнала.

— Добрый день, мама. Рад видеть тебя.

Она повернулась, окинула меня взглядом и вежливо улыбнулась. Не обеспокоенно, не радостно, не тепло — а именно вежливо. Это было явно ненормально в данной ситуации, но я привык. Мне хотелось подойти к ней, а потом и к отцу, встряхнуть их и крикнуть: мы не королевская семья! Нас никто не видит! К чему этот строгий этикет? Но тогда я удостоюсь лишь непонимающего взгляда.

— Садись, Саша.

— Не хочешь спросить, как я себя чувствую? — всё же не сдержался я.

— Нет. Я как раз просматриваю твою карту.

Я сел, опёрся локтями о колени и положил голову на скрещенные руки. Боковым зрением заметил много раз уже сбитые костяшки пальцев. Не нужно отцу видеть этого, мать всё-таки заметила и нахмурилась.

— Мы с матерью тебя внимательно слушаем.

— Я ехал по шоссе, мою машину подрезала другое авто. Мы столкнулись, нас протащило ещё тридцать метров и кинуло на обочину.

— С какой скоростью ты ехал?

Нет смысла врать. Я прекрасно знал этот приём. Отец уже всё знает, и единственное, чего он хочет — это чтобы я покаялся.

— Сто пятьдесят.

— Какого чёрта ты вообще там делал? Чтобы добраться до школы не обязательно выезжать на это шоссе.

— Я хотел покататься.

— Покататься?! Ты слышала Алла? Наш сын решил покататься. Ты что, возомнил себя великим гонщиком? Или, чёрт тебя побери, бессмертным? А если бы ты позвоночник сломал или убил кого? Что тогда? — отец очень старался не кричать, но гневные ноты всё же проскальзывали — И всё ради чего? Не таким мы с матерью тебя растили. Или ты решил стать золотым мальчиком?

Я молчал, сказать мне было не чего.

— Отвечай!

Собрав волю в кулак, я выдавил из себя:

— Прошу прощения. Я был не прав и этого больше не повторится.

Мне сложно было говорить эти слова. Я и сам не знал правда ли это.

— В школу будешь ездить как раньше с водителем. Я передам твоему тьютору, что тебе не хватает острых ощущений. Хотя он наверняка и сам сможет ознакомиться с этой информацией. Новость уже появилась в онлайн журналах.

Отец не стал объяснять мне как важно сейчас сохранить «лицо» нашей семьи. Но зато подробно проинструктировал как отвечать, если со мной свяжутся представители прессы. Даже дал бумагу с инструкцией. Я внимательно прочитал, выудив для себя главное — при звонке журналистов мне нужно положить трубку и немедленно сообщить об этом звонке директору по маркетингу. Я понимал, как это важно, и не спорил.

Домой я возвращался с одной единственной мыслью: нужно намазать синяки мазью и лечь спать. Но отдохнуть мне не удалось.

Не успел я вернуться из офиса отца, как услышал за дверью Жени голоса и понятную возню. Впервые моя кровь закипела и появился стук в ушах. Значит вот так. Я был прав. Неужели Жене и вправду все равно с кем быть?

Я резко открыл дверь, к счастью она не была закрыта, иначе пришлось бы выбить ее. Женя лежала на кровати, а на ней этот придурок, которого она считает своим парнем. Когда я читал по ночам их переписки, мне хотелось ворваться к ней в комнату и отобрать телефон. Эти намёки, смайлы, а иногда и откровенные предложения. Со стороны казалось, что, Женя ничего не понимает, а может она просто играла? Подогревала интерес?

— Ты кто такой? И что здесь делаешь? — прорычал я.

Хотя прекрасно знал кто он такой и догадывался зачем здесь этот пижон.

Сейчас в её глазах не было томной поволоки и согласия, она явно боялась. Мудак раздосадован, но слишком растерян.

— Эй… какого… Отпусти! — противно заверещал он.

Женя молча наблюдала за нами. Придурок понял, что поддержки ждать ему не откуда и поумерил пыл. Я не стал вызывать охрану, чтобы не позорить сестру. Сам вывел его из дома, вытолкнув за дверь.