(ненавижу) люблю тебя! (СИ)

Это было чертовски больно. Я-то, идиотка, думала, что Саша за меня волнуется. Что ему не всё равно, что он, наконец, обратил на меня внимание! Но он беспокоится о репутации своей семьи, а я лишь помеха. Мы поругались, и мне в очередной раз достался холодный взгляд. Он убивал меня! Ссора — это всплеск эмоций, пусть негативных, но ругаясь люди видят друг друга! А Саша смотрел сквозь меня, словно меня и не было вовсе.

Слёзы душили, я уже очень давно не плакала. Как бы меня ни била жизнь, я не плакала, но сейчас это было сильнее меня. Ещё до того, как машина остановилась, я дёрнула дверь и выскочила на подъездную дорожку. Вбежала на террасу, открыла дверь и чуть не столкнулась с выходящей из дома горничной. Она поздоровалась со мной, и, подозреваю, проводила жалостливым взглядом. Меня бесила эта бесполезная жалость.

Естественно, за пеленой слёз не заметила ступеньку и упала на пролёте второго этажа, оцарапав жёстким ковролином ладони, сбив колени. Чёрт! Взгляд машинально метнулся в угол, где висела камера, но я отдёрнула себя. Ну и пусть охрана смеётся, плевать. Вообще на всё плевать!

Я зашла в свою комнату и захлопнула дверь. Упала на кровать, застеленную покрывалом. Прямо лёжа стянула мешающий пиджак, кинула его на стул и, наконец, расслабилась. В таком состоянии мне хотелось двигаться, чтобы выпустить пар, но обычно я делаю всякие глупости, о которых потом жалею. Так что лучше полежу, подумаю. По сути, что я такого узнала сегодня нового? Мой братец, как и вся эта отмороженная семейка, думает только о себе. Вся эта благотворительность и доброта просто маска. Или помогать издалека легче, чем полюбить сироту. Меня передёрнуло от этой мысли. Ненавижу, когда меня так называют. Первые десять лет я думала, как оказалась в детском доме. Что заставило мою мать оставить меня одну и уйти?

Иногда мне хотелось бы помнить её, но в основном я счастлива, что ничего не помню из того детства. Мои воспоминания начинаются в доме малютки. Жизнь в детском доме не была ужасной, но и счастливой её назвать сложно. Мажор в чём-то прав. Еда есть, вещи тоже, возможность получить хорошее образование, и вроде мне не стоит жаловаться, но ведь у меня была крошечная возможность попасть в семью, где меня бы любили. И принимали такой, какая я есть, со всеми моими закидонами и недостатками. Мы бы собирались по вечерам за ужином, разговаривали и смеялись. Но всё это пустые мечты.

Часы показывали половину пятого. Мне нужно было собираться на работу. Никто из мажоров не работал, зачем им это? Я чисто теоретически тоже могла бы не утруждаться, но всё было не так просто. Мне давали карманные деньги, но только по предварительному согласованию. Если мне нужны были деньги на новую одежду, косметику или поход в кино с другом, то нужно было заранее написать электронное письмо на адрес секретаря моего опекуна. С подробным обоснованием куда, зачем и с кем я иду. А потом принести чеки на потраченные деньги. Это было по меньшей мере неудобно, а вообще-то крайне унизительно.

Поэтому я предпочитала зарабатывать карманные деньги самостоятельно. Полтора года я работаю курьером. Сначала разносила всякие заказы из ресторанчиков, потом устроилась разносить заказы интернет-магазинов, а в последнее время мой друг Илья подтянул меня в контору разносить документы. Это было гораздо легче, чем доставлять разные вещи. Однажды мне к доставке попался чемоданчик с гантелями. Я тащила его через всю Москву на метро, а после у меня ещё несколько дней болели мышцы на руках, как вспомню, так вздрогну.

Я уже неплохо знала город, хотя первое время долго плутала и мало зарабатывала. Теперь спокойно пробиваюсь через проходные и нахожу нужного мне человека.

Мне хотелось ещё полежать, но тогда я точно опоздаю. А мне и так сделали одолжение и позволили работать вечером. Стянув брюки и рубашку, повесила их кое-как в шкаф, надеюсь, не помнутся. Из вороха повседневных вещей достала мягкие горчичные брючки и любимую майку с мухомором. Так, тут где-то ещё толстовка была. Блин, похоже, Анна Леопольдовна, местная горничная опять прибралась в моей комнате и упорядоченный хаос превратился в простой порядок, в котором я ничего не могу найти. Я перерыла всю комнату, но любимую толстовку так и не нашла. Неужели она отнесла её в стирку? Время уже поджимало, пришлось выудить из шкафа первую попавшуюся под руку кофту и натянуть её. Схватила рюкзак, натянула на плечи.

Вечером заметно похолодает и я, скорее всего, замёрзну, но искать что-то другое уже нет времени. Мне нужно ещё добежать до автобусной остановки, а это не ближний свет. Быстрым шагом я доходила за двадцать минут. Дом моих опекунов находился в закрытом, огороженном коттеджном посёлке. Вокруг жили такие же богачи, как и приютившие меня люди, у всех были личные авто или водители. За все пять лет я не видела ни разу, чтобы кто-то, как и я, ходил на остановку. Естественно, автобус не заезжал сюда, это было экономически невыгодно.