Ненавижу некромантов! (Драконов тоже )

— Должок? Запамятовала… — вздохнула женщина, нервно одергивая край своей юбки. — Может, чаю?

Ведьма Семи Болот поджала губы, зло сощурив глаза.

— Хочешь мою силу испытать, Марья? Так она прежняя! Никуда не делась! Могу и так приложить, что сразу вспомнишь все то, что забыла! — грозно сказала она.

— Ладно-ладно! — Марья подняла пухлые руки. — Припоминаю… Ключик ты мне особый отдавала на хранение…

— Не на хранение, а на временное пользование! — с важным видом погрозив пальцем, поправила бабка.

— Да что ты цепляешься? Отдам я тебе твой заветный ключик…

— И зеркальце!

— И зеркальце отдам… Только тебе зачем все это вдруг потребовалось-то? Чай, богатства свои на Болотах искать будешь? — спросила Марья.

Ведьма Семи Болот поджала губы.

— Это мое личное дело! — сказала она.

— Знаю я, что там за дело! В прошлый раз чуть полмира не уничтожила! — фыркнула временная храницельница бабкиных сокровищ. — Волхва то подослали чтобы тебя утихомирить, беспокойную нашу…

— Так. Я тут не лясы чесать пришла. Ключ давай!

Но Марья все еще колебалась, то пытаясь отвлечь ведьму на сторонние разговоры о здоровье, то зазывая на чай с мятными пряниками, то увещевая, что напрочь забыла, куда ключ подевала. В общем, разозлилась Авдотья — ведьма Семи Болот. Да так, что из глаз ее полетели искры, да не простые, а столь колючие, что прожигали в начищенном деревянном полу расползающиеся черные дыры. Марья пыталась что-то сделать, выкрикивала заклинания, но ведьма была сильна.

— Прочь! Прочь, окаянная! — кричала Марья, сбивая огонь с полыхающих шторок на кухне, да только все без толку.

— Коли по доброй воле не отдаешь, я свое сама найду! — крикнула ведьма. — Только тебе, голубушка, беды не миновать!

Имение моего отца, Ридженара Грандески, находилось в Холлентвилле, небольшом городишке на западе королевства Яровии. До того, как мне исполнилось пять, в нашем доме всегда царил праздник — была жива мама. Она была доброй, сказочной, необыкновенной. С ней всегда было весело, она обожала верховую езду, охоту, красивые и пестрые балы, которыми Холлентвилль баловал высший свет чуть ли не каждую неделю. Все изменилось в тот момент, когда маму сразила особая болезнь. Против нее не смогли противостоять даже маги. С этих пор из этих мест ушел дух радости, оставив лишь печаль, холодные мраморные стены, вычурные от своей никому не нужной красоты, и отца, который, стиснув зубы, держался, так и не женившись за все это время вновь. Он слишком любил маму…

— Вирья! Милая моя! — кинулась ко мне моя нянюшка, которая всю свою жизнь посвятила моему воспитанию.

И хоть няня Васса была порой строга, я любила ее, зная, что женщина отвечает мне взаимностью.

Я сделала шаг в сторону от экипажа, который привез меня домой.

— Нана! — я всегда называла ее так. — Я обняла высокую худую женщину, на лице которой только начали отражаться первые признаки увядания — тонкая сеточка морщин у глаз, небольшие пятнышки на руках, несколько седых волос на висках, которые Нана, я видела, старательно выдирала, стоя у зеркала по утрам.

Няня чмокнула меня в макушку.

— Как ты там поживала? Не слишком измучилась учебой?

Я покачала головой, следуя за женщиной по ступенькам крыльца, на котором стояли привычные моему глазу статуи грифонов.

— Ваш батюшка очень переживал, что Вы противитесь предстоящему браку. Он говорит, что Глерд Аллерди — прекрасная для Вас партия.

Я вздохнула, сцепив зубы. Ага! Партия. Если отцу нужно, пусть он и женится! Но вслух я этого говорить, разумеется, не стала.

Нана проводила меня до моей комнаты, а слуги помогли дотащить чемоданы.

— Всего неделя, как успеть за нее подготовиться к свадьбе? — переживала няня.

Я тоже переживала. У меня была неделя на то, чтобы как следует изучить библиотеку имения. Здесь хранились такие древние фолианты, что с них пыль сыпалась. Может, там есть какой-нибудь способ разорвать магический договор? Особенностью этого договора, к слову сказать, было то, что не исполнить его возможности не было. Брачные метки появятся на наших руках в любом случае. И убрать их будет невозможно.

— Нана, можно, я побуду немного одна? — попросила я.

Женщина с улыбкой кивнула.

— Понимаю. Устали с дороги…

Как только Нана ушла, я кинулась к тумбочке возле кровати, в среднем ящике которой, запирающимся на особый ключик, висевший у меня на шее, хранились мои личные сокровища.

Как только ключ с легким сиреневым сиянием повернулся в замке, я, с некоторым волнением, открыла ящик. Внутри лежали различные письма, пара моих исписанных дневников, а еще была особая шкатулка. Она была маленькая, костяная, с искусно вырезанным на крышке слоником. Кто-то сказал мне когда-то, что эти животные приносят счастье… Внутри лежал особый подарок, который я хранила всю свою жизнь… Этот подарок был дан мне моей матерью, когда я была малышкой, за год до ее смерти.

“Используй, когда тебе действительно будет это нужно” — сказала она тогда. Кажется, этот момент настал.