Ненавижу тебя (СИ)

Элиас едва улыбается на мою реплику, а я тушуюсь окончательно. Вот с этим воплощением плейбоя стоило бы вообще никогда не выключать холодный и надменный вид. Беда в том, что он не посторонний незнакомый тип, а человек, которого я помню с детства. С ним хочется быть расслабленной. Но я уже совершила эту ошибку в отеле, когда мило ему улыбалась и как дурочка пошла за ним в номер.

Поэтому я допиваю почти одним глотком кофе и поднимаюсь из-за стола. Сердце делает крутой кульбит, как на американских горках, когда Элиас встаёт следом и перегораживает мне путь к раковине. Между моим лицом и его грудью остаются считанные сантиметр до столкновения.

— Сбегаешь, Настя?

—Кружку помыть надо. Спасибо за кофе, — тоненько говорю я, а он забирает у меня кружку и ставит на стол, — от чего мне сбегать?

— От меня, — он вынуждает меня сделать шаг назад, и моя поясница упирается в кухонную тумбу. А Элиас тут же захватывает меня в плен — ставит руки по бокам, не оставляя путей к отступлению, — и что тебя напрягает?

— В тебе? Ты пытался отомстить мне и затащить в постель, — отмазываюсь легко я и боюсь лишний раз вздохнуть, потому что стоим мы слишком близко друг от друга. Теперь это не похоже на обычный дружеский разговор.

— Было дело…

— Пару дней назад, Эли. Всего лишь. Не могу избавиться так быстро от этих воспоминаний. Что-то кардинально изменилось в твоих чувствах ко мне? — хмыкаю я.

Он задумчиво рассматривает меня и молчит.

— Нет, — неожиданно произносит он, немного подумав, а я возмущённо округляю глаза. Чтооо?! Он внезапно тихо усмехается и продолжает, — за те годы, что я тебя знаю почти ничерта не изменилось, Настя.

Элиас наклоняется ближе. Он медленно ведёт кончиками пальцев по моим рукам вверх, а я начинаю от этого медленно умирать. Гордая и холодная Настя не может пережить то пламя, которое вспыхивает внутри с прикосновения и этой красивой заразы. И мы в паре миллиметров от того, чтобы забить последний гвоздь в гроб нашей дружбы. А потом повесить на этот гвоздь моё нижнее белье вместе с честью и стойкостью. Хах!

— Может и не стоит ничего менять? — предлагаю на всякий случай я, а серые глаза напротив вспыхивают в ответ темными искорками, — я имею ввиду… вполне вероятно, что мы не сможем больше оставаться друзьями, если ты сейчас продолжишь в том же духе, Эли.

— Ты издеваешься? — иронично произносит он, — меньше всего я хочу тебя видеть своим другом, Настя.

И он целует меня, видимо, чтобы я не успела ничего больше произнести. Его пальцы зарываются мне в волосы, а мне приходится обнять его, чтобы не упасть. Я едва не умираю от нахлынувших чувств, когда меня накрывает запах его одеколона. Уже такой знакомый.

Черт. Черт. Черт. Ну за что моё тело абсолютно покорно отдается на милость этому мужчине? У меня кружится голова от нашего поцелуя и бегают мурашки по коже, а мы продолжаем это делать так напористо и страстно, будто мстя друг другу за что-то. Каждый за свое. Элиас — за годы безрезультатно поползновений в мою сторону, а я — за то, что он стал красивым и самоуверенным. Может, в душе я и готова трепетать, но показывать это не стану.

Его ладони неожиданно проскальзывают под мою блузку, обжигая, и он внезапно прерывает поцелуй, чуть отстранившись. О, черт. Я открываю глаза и немного краснею. Элиас изгибает в ответ бровь.

— Сюрприз? — произносит он, а я закусываю губу.

—Я не специально… бюстгальтер… в общем, у него лямки в краске.

— Только он в краске? — взгляд бывшего друга соскальзывает вниз, а я выдыхаю.

— Только он!

Элиас усмехается, и наклоняется к моему уху, едва касаясь его губами. А потом шепчет, пока я пытаюсь справиться с сердцем, подпрыгивающим где-то у горла:

— У меня есть более удобное место для того, чтобы окончательно разрушить узы нашей дружбы, Настя. Обхвати меня ногами.

— О Боже… — пораженно выдаю я. Он действительно подхватывает меня, и приходится обвииь его руками и ногами, чтобы удержаться. Уносит к черту с кухни и я грустно провожаю одинокую чашку. Кажется, Еву соблазнили яблоком. А меня — кофе, пообещав всего лишь по-дружески поболтать. Теперь символ моего грехопадения — дурацкая надпись «Утро добрым не бывает!» на чёрном стекле.

Дежавю — я снова чувствую, как касаюсь спиной постели, а голова утопает в подушке, а Элиас нависает надо мной, но в этот раз и не думает отстраняться. Мы бесконечно долго смотрим друг другу в глаза, и внутри меня царит полный хаос из чувств. Нет, не бабочки в животе. Что-то тёмное, болящее до сих пор и тоскливое. Уже застарелое чувство вины, спрятанное глубоко, и обида, из-за того, что у нас вот так все вышло. Хочется наконец разрушить все это и освободить только светлую часть нашего настоящего и прошлого. Хотя бы ненадолго. Пусть даже это будет счастливым финалом после которого мы разойдемся.

Уверена, что Элиас тоже испытывает что-то похожее. Веди его одна похоть — он бы уже срывал с меня одежду, не раздумывая.