Неневеста и договор кровью или Конец света отменяется - 3

- Я вернусь, - бросаю прощальное и спешу покинуть двор, где меня любят и будут ждать. Странное чувство.

- Юта! - оборачиваюсь, не дойдя до ворот. - В какой стороне город?

Вопрос, конечно... Но что делать? Женщина смотрит на меня тревожно расширенными глазами:

- Там, - указывает прямо.

Опять через бурелом придётся переться? Не, мне это нравится. Здесь что, дороги отсутствуют вообще? Или в частности?

- А к дороге ближе всего стежкой, которая влево сворачивает, - догоняет меня дополнение Юты.

А сразу сказать нельзя было? Вот люди непонятливые.

Интересно, где ж Кощей? Неужели до сих пор медведем гуляет?

Со столбика на воротах срывается белая грязная курица с подмороженным гребешком, самоотверженно бросается мне на грудь и падает, расшибшись, под ноги.

Поднимаю бедолагу, смотрю в её жалобные ошарашенные глаза, и догадка пронзает мозги.

- Ты - Кощей?

Курица облегченно кивает и роняет голову. Я усаживаю её в корзину, продуктам придётся подвинуться.

Краем глаза наблюдаю за Ютой. Она смотрит удивлённо, но ничего не говорит. Воспитанная жена, хорошая.

Прикрываю впавшую в прострацию курицу уголком тряпочки, в которую замотана жареная птица. Надеюсь, её это не слишком шокирует? Или слишком? Ну вот, можно и в путь.

Дорожка мягко петляла между деревьями, ловко огибая бурелом. Чистый прохладный воздух освежал лёгкие, вызывая неясное чувство щекотки где-то глубоко внутри, желание подпрыгнуть повыше или разуться и пробежаться по очередной поляне, глотнуть берёзового сока, восторженно касаясь первых клейких почек. Короче, ощущалась весна, со всеми своими подковырками и замашками.

Я пыталась втолковать курице, какую такую важнецкую миссию выполняем мы на Аллии. Не знаю, доходили ли высшие философии до маленького птичьего мозга, но положительных реакций не заметно. Нехорошие какие-то симптомы - пригляделась я - глаза мутные и сошлись на клюве, крылья повисли, гребешок побелел. Чего это ей так поплохело? Укачалась что-ли?

Я вопросительно потеребила ей бородку.

- Ко-о-о... - в двух звуках читалась вся гамма чувств несчастного существа, кончая отчаянным "Лучше добейте!"

Я и не знала, что Кощей так плохо переносит качку. Или это курица плохо её переносит? Я прижала корзину к груди, постаравшись максимально скрасить вынужденное путешествие.

Вдруг птица подняла голову и стала напряжённо вглядываться в окружающий пейзаж. Что-то её встревожило. Да и сама я почувствовала неясную опасность, словно сгустились тучи над лесом. Невольно я подняла глаза вверх и вздрогнула. Это не тучи!!! Нечто огромное скользило по кронам деревьев, легко, словно лавирующая между водорослями медуза. Оно казалось сгустившимся мороком, его мягкие щупальца обнимали верхушки леса, от него исходили волны, током пронзающие не физическое тело, а саму душу, которая вдруг затрепетала, словно подстреленная птица, и захотелось бежать, бежать, бежать незнамо куда, только подальше от этого мрака.

Нет, я бежать не буду. Я...

Порождение тьмы дёрнулось и выбросило в мою сторону пару черных щупальцев. И я побежала. Перескакивая через сломанные стволы, проваливаясь в колдобинах, цепляясь за... за всё, что попадало под ноги. А курице каково?

Чудовище рванулось вслед за мной, теперь оно не казалось мягким и аморфным, его тело приобрело стремительность, его конечности стали упругими и цепкими. Лес трещал от его прикосновений, ломаясь от тяжести, стеная и плача, воздух холодел и замирал, островки солнечного света мелькали в хитросплетении постоянно движущихся щупальцев. Тьма накрыла меня, придавила со всех сторон, готовясь сжать в своих смертельных объятиях...

Глава 23. Грыковский базар

Тьма окружала меня, чёрные щупальца тянулись со всех сторон, словно я была самым желанным для них объектом, их единственной любовью, только я, почему-то, не разделяла этого желания встретиться.

И тут я увидела Перуново дерево. Может быть, в этом мире называется всё по-другому, наверняка, по-другому, но у нас именно так обозначают деревья, в которые попала молния. Дуб это был когда-то или что-то другое, но остался только полуразрушенный ствол, обхватить который могли бы не меньше, чем шестеро взрослых мужчин, и внутри он был... полый! Я поняла это, впечатавшись лицом в шершавую обожженную кору. У меня не оставалось другого выбора, как подскочить, перевалиться через край, не обращая внимания на ломающиеся и впивающиеся в бока щепки, и нырнуть в непонятную глубину.

А дерево-то оказалось входом в подземелье! Я поняла это, поднимаясь после падения, и потирая ушибленные бока. Поглядела вверх... и тут же отскочила в сторону. Охотящееся за мной порождение мрака не захотело отпускать просто так свою жертву, и молниеносным движением змеи щупальце ворвалось в дыру, скрываемую обожженным деревом.