Неночь

– Я все гадала, хватит ли кому-то из вас дурости. Даже боялась, что переиграла вчера за завтраком. Но вы никогда не отличались сообразительностью. Хотя идея с запиской от Трика была неплоха. Ничто так не выманивает девушку из ее логова, как обещание покувыркаться с двеймерцем, да?

Джессамина прекратила танец, глядя на Мию округлившимися глазами.

– Тем не менее, – продолжала Мия. – Я все же полагала, что Диамо предложит отдать формулу тебе. К твоему счастью, ты лучше владеешь мечом. И галантность так же мертва, как и он.

– Дерьмо собачье, – фыркнула рыжая.

– Неужели.

– Д-Джесс…

Джессамина посмотрела на Диамо, и ее лицо побледнело. Юноша слабо поднялся на ноги, весь мокрый от пота. Он держался за живот, а с его губ стекала тонкая струйка крови. Диамо скривился и застонал, его зубы окрасились алым. Все аколиты отпрянули в отвращении, когда юношу стошнило кровью на пол.

– О Богиня… Ди?

Он упал на колени, и с лица Джессамины сошла последняя кровинка. Быстрее, чем ртуть, Мия шагнула вперед и выбила рапиру из расслабленных пальцев рыжей. Девушка попыталась занять хоть какую-то защитную позу, но Мия отмахнулась от ее стилета и, издав бесформенный клич ярости, глубоко вонзила свой клинок в живот Джессамины.

Рыжая прижала руку к ране, ее глаза расширились. Мия достала гладиус, и брызнула алая струйка. Затем свирепо ударила Джессамину ногой в грудь, и та проехалась по полированному каменному полу. Солис крикнул: «Очко!» В темноте прозвенел гонг. Но вокруг ринга царил хаос. Адонай с Мариэль присели подле Джессамины. Вещатель запел, и кровь затекла обратно в ее тело. Пальцы ткачихи плясали над мерзкой раной в животе, штопая плоть. Но глаза Джессамины были по-прежнему сосредоточены на Диамо.

Юноша стоял на четвереньках среди скамеек. Его снова стошнило кровью на пол. Аколиты попятились, боясь заразиться, появилось зловоние опустевшего кишечника и мочевого пузыря. Трик подбежал к Диамо и присел рядом с ним, не зная, что делать.

– Кто-нибудь, принесите воды! – взревел он. – Помогите нам!

– Вы не станете ничего делать, – отрезала Паукогубица.

На Зал Песен опустилась тишина, нарушаемая лишь долгими мучительными стонами Диамо. Паукогубица встала со своего места рядом с Достопочтенной Матерью. Ее дреды извивались при ходьбе, будто гнездо гадюк. Темные глаза женщины смотрели на Диамо, протягивающего к ней руку. Он лежал на спине, пытаясь что-то сказать, но из его уст струилась только пузырящаяся кровь.

– Шахид, пожалуйста, – прохрипела Джессамина. – Умоляю, спасите его.

Паукогубица моргнула.

– Всем вам были известны правила моего испытания. Те, кто пробует и терпит неудачу, умирают. Никакой пощады. Никаких исключений.

– Мне… – Диамо булькал у ее ног, вцепившись в край мантии. – Жаль.

– О да, – кивнула Паукогубица. – Я и не сомневаюсь.

Юноша закашлялся, на губах запузырилась розовая пена. Затем согнулся в судорогах, и во все стороны брызнули капли кровавой слюны. Трик отошел, а конвульсии усилились. Диамо схватился за живот и закричал, в его горле булькала темная кровь. Он заметался на влажном полу. Его глаза наполнились слезами. Пальцы царапали кожу. И, наконец, после долгих минут воющей агонии, издав последний булькающий вскрик, он замер.

Мия стояла в центре круга.

С окровавленным гладиусом в руке.

– Это тебе за Лотти, ублюдок, – прошептала она.

– Ах ты сука… – Джессамина поднялась на ноги, кровь засыхала на ее тунике и губах. Девушка прижимала руку к тому месту, которое пронзила Мия. – Ты убила его…

– Я? Как? Я не виновата, что он отравил себя. Разве что… – Мия наклонила голову. – Разве что с теми записями, которые он использовал, было что-то не так?

Джессамина подхватила упавшую рапиру, ее лицо исказилось в оскале.

– Довольно! – заорал Солис. – Аколит Джессамина, поединок окончен. Оружие в сторону. Очко засчитывается аколиту Мие. Все возвращайтесь на свои места!

Джессамина забарабанила пальцами по рукояти клинка. Оценивающе глянула на Солиса. Не обнаружив жалости в его взгляде, отшвырнула рапиру в сторону. Десницы быстро вынесли тело Диамо и вытерли заляпанный кровью пол. Вещатель Адонай облизывал пальцы, наблюдая за их работой сияющими глазами.

Джессамина с каменным лицом села на скамью. Мия села на краю круга напротив собравшихся аколитов. Эш поймала ее взгляд и одобрительно кивнула.

«Хорошая работа, – показала она жестами на безъязыком. – Холодная, как лед».

Мия пожала плечами, будто понятия не имела, о чем она. Повернулась к Джессамине. Рыжая испепеляла ее взглядом. Играя с золотой цепочкой на шее, с многообещающим видом кивнула.

Мия улыбнулась.

И послала Джессамине воздушный поцелуй.

Солис отпустил аколитов в Небесный алтарь на обед, напомнив, чтобы они вернулись через час. Финал пройдет перед всеми собравшимися; победитель получит от Солиса знак благосклонности. Имя первого аколита, который окончит зал, будет названо к концу перемены.