Неночь

За обедом Мия с Триком сидели друг напротив друга, набрав целую гору еды. Мия поглощала пищу с нескрываемым аппетитом после пропущенных ужина и завтрака и пыталась игнорировать взгляд юноши. У Трика явно отсутствовал аппетит, и посему он водил вилкой по тарелке и попивал вино, глядя в пространство тогда, когда не прожигал взглядом Мию.

Смерть Диамо подразумевала, что загадка Паукогубицы по-прежнему оставалась нерешенной – Мия могла окончить Зал Истин, если осмелится рискнуть. Но ей не придется беспокоиться о возможном отравлении, если она выиграет в состязании Солиса. Зубы Пасти, после всех наказаний, через которые он заставил ее пройти, смотреть, как этот высокомерный ублюдок объявляет ее победительницей, было бы просто блаженством.

Но с другой стороны, Мия сомневалась, что у Трика есть шансы победить в каком-либо другом зале. Он не был мастером ядоварения или воровства, хотя Мия полагала, что он мог почерпнуть пару секретов из Годсгрейва. Как бы там ни было, если она исключит его из соревнования Солиса, то значительно сократит его шансы стать Клинком.

Девушка чувствовала, как он наблюдает за ней, пока жует. Лоб нахмуренный. Губы поджаты.

Думал ли он о том же, о чем и она? Гадал ли, к чему это приведет? Рано или поздно один из них проиграет. Рано или поздно одному из них будет больно. Напряжение было до того сильным, что Мия могла ощутить его привкус на языке.

– Ты это сделала? – наконец спросил Трик.

– …Что сделала? – моргнула Мия.

Он понизил голос, чтобы другие не услышали.

– Твои записи. Ты специально оставила их для Диамо? С ложным противоядием?

Мия всмотрелась в эти круглые ореховые глаза. Увидела в них мягкий блеск. Это была та же мягкость, которую он проявлял в постели. Прижимая ее к себе и гладя по волосам. Проблема в том, что ей здесь не место. И, несмотря на все разговоры Мии с Мистером Добряком о сострадании, она понимала, что даже ему здесь очень мало драгоценного места.

По крайней мере, не для убийц Карлотты.

Мия отложила столовые приборы. Прищурила глаза.

– И что, если да, дон Трик?

– Когда ты вчера пришла ко мне… то сделала это потому, что хотела быть со мной, или тебе просто нужно было выйти куда-то из спальни?

– А вдруг все сразу?

– Мне не нравится, когда меня используют, Мия.

Девушка покосилась на аколитов вокруг. Хотя каждый делал вид, что занят своим обедом, она чувствовала, что они прислушиваются. Чувствовала их взгляды. Разглядывающие эту новую тень Мии Корвере, которую они прежде не видели. Врунья. Змея. Лиса.

– Слушай, если Диамо украл мои записи и напичкался ядом, то идиот сам заслужил такой участи. Кто-то столь глупый не продержался бы в настоящей часовне и месяца. Да я проявила к нему гребаное милосердие!

– Милосердие? – Трик нахмурился. – Он захлебнулся собственной кровью, Мия.

Та сердито посмотрела вдоль стола на Джессамину, затем снова на Трика.

– Имеешь в виду, как Лотти?

Джессамина стукнула по столу, крепко сжимая в кулаке нож для мяса. Глянула на шахидов, боясь привлечь их внимание. Затем повернулась к Мие и отчеканила низким и сдержанным голосом:

– Мы никогда даже не прикасались к Карлотте.

– Херня, – пробормотала Эш. – Все здесь слышали, как ты грозилась ее убить, сука.

– Черная Мать, я бы это сделала, будь у меня возможность, – прошипела Джессамина. – Но после я бы в этом призналась, Корвере. По крайней мере, тебе. Я бы захотела увидеть выражение твоего лица. – Рыжая покачала головой и оскалилась. – Но я бы захотела увидеть и выражение лица Карлотты. И напала бы на нее спереди. Просто чтобы она видела меня, когда я ее убивала.

Мия уставилась на Джессамину, ее глаза блестели, как полированный кремень.

– Тогда ты тоже идиотка, – сказала она.

– Мия… – предупредил Трик.

– Что? – огрызнулась девушка. – Слушай, то, что я хочу с тобой спать, еще не значит, что ты можешь судить меня или мои поступки. Это тебе не детский сад. Зубы Пасти, мы будущие ассасины, Трик! Может, наконец-то начнешь вести себя подобающе? Вспомни, зачем ты сюда пришел. – Она посмотрела на пузырек с чернилами на его шее – все, что осталось от ненависти его деда. – Вспомни, кем ты был раньше, даже если твое зеркало и забыло.

Рука Трика потянулась к пузырьку, а его глаза распахнулись. В равной мере от обиды и от злости. Мия проигнорировала это. Отодвинула тарелку в сторону.

– До встречи на ринге.

И, не промолвив больше ни слова, встала и вышла.

Мия посмотрела в глаза двеймерцу. Не увидела там и проблеска мягкости. И близко ничего такого, что он проявлял к ней в постели, прижимая к себе и гладя по волосам. От обиды тоже не было ни следа. Она осталась в Небесном алтаре.

Нет, то, что Мия увидела, звалось гневом.

Вокруг круга выстроились аколиты и Духовенство. Солис и его Десницы ждали, в его ладони шахида лежала серебряная монета. Мия с Триком стояли друг против друга с расстоянием в три метра зачищенного гранита, от Диамо и его смерти не осталось даже пятнышка.

– Аколит Мия, назови свой выбор.

– Сенат.

Монетка с громким звоном приземлилась на камень.

– Сенат.