Наспех сооруженные носилки из двух жердей и бывшей палатки держали в себе человека. Сильфи с Мар торопились как могли в ближайшее поселение. Листья кончились, но в сознание Максим так и не пришел. И хоть внешне казалось, что кризис миновал, старшая принцесса опасалась, что есть еще какие-то травмы, о которых они не знают.
— Мало тебе было заставить меня аптечку ему отдать, теперь его еще и тащить куда-то надо!
— Накоа должен быть рядом. Кормят, правда, отвратительно…
Накоа был обычной деревушкой, каких по всем мирам великое множество. Насчитывающий всего тысячи полторы эльфов, он, тем не менее, имел как свою гостиницу, так и больницу. Причиной было близкое нахождение торговой дороги от таможни, по которой ездили нередкие купцы, продавая диковинки с других миров.
— Нормально там кормят! Это просто кое-кто неженка!
— Я не неженка! Я просто люблю есть нормальную еду, а не какие-то помои, которые даже свиньям дать стыдно!
— О, ты хочешь сказать, что я ем какие-то помои?
— Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду, Мар! Неси давай, я в жизни себе не прощу, если он умрет где-нибудь по дороге!
— Он-то сдохнет, конечно… — ворчание Мар действовало Сильфиде на нервы. — Дождешься от него такой радости.
— Он нам нужен, я тебе уже объясняла!
— Да помню я, помню! Как будто помечтать уже нельзя!
— О таком — нельзя! Я тебе запрещаю!
— Бубубу! Родилась всего на тридцать лет раньше меня, а командуешь, будто на все триста!
— Потому что ты не умеешь держать свои эмоции под контролем и любишь действовать сгоряча, а потом думать, что с последствиями делать!
— Однако именно после твоих решений мы потеряли еще одно Место Силы!
Сильфида встала как вкопанная, а затем, аккуратно положив носилки на землю, подошла к Мар.
— Повтори эти слова, — сказала она рыцарю. — Скажи еще раз, что Место Силы потеряно по моей вине.
И под ее взглядом воин стушевался.
— Нет. Конечно, нет.
— Тогда никогда не повторяй больше ничего подобного.
Поход в Накоа продолжился.
Не знаю, сколько я плаваю в этой тьме, но тут скучно. Интересно, а смерть выглядит примерно так же или как-то по-другому? Не зря же люди говорят про всякий свет в конце тоннеля и прочее. У меня тут света нет, темно настолько, что нет никакой разницы держать глаза открытыми или закрытыми. Интересно, а они у меня вообще есть, глаза эти?
— И глаза, и рот болтливый, и даже мозг твой глупый — все при тебе осталось. Особенно за последнее обидно.
— Нельзя, хоть и очень хочется.
— Разумеется. Иногда приходится стирать часть воспоминаний, чтобы Носитель с ума не сошел, если ясно видно, что сам он не справляется.
— А ты не ерничай. Кто знает, может, придет время, когда тебе самому такая терапия понадобится.
— Достаточно, чтобы успеть побывать в разных переделках и хлебнуть всякого… всякого. К тому же, кто знает, что там дальше будет. Спасешь этот эльфятник, а они тебе бам-с — и преступление простят, которого ты не совершал. А то и бессмертие предложат.
— Ну, совсем-то зверей из них не делай. Они ж не люди, в конце-то концов.
— Однако в Уршале примерно так бы и произошло. Но мы в Маллореане. Вспомни, в день смерти королевы никто тебя на месте не убил, оглушил только. А потом был суд.
— Вот к чему я и веду. Тебя приговорили к смерти, но в момент, когда тебя оставалось просто добить, спасли жизнь. Понимаешь теперь, к чему я клоню?
— Именно. В конце концов, ты их мир спасти пытаешься.
— Так ты раньше и не пытался, вообще-то.
Тоже верно. Если после смерти Лесии у меня и была где-то мысль все-таки выступить, она была тут же отброшена, когда я увидел ту мертвую поляну. И ведь даже в голову не пришло, что то пятно — следствие действий Разрушителей, а не причина.
Борланд… Он капитан отряда, который вторгся, наверно, в десятки миров, если не в сотни. О чем я думал, когда напал на него в лоб? Когда вообще напал? Что я, тренировавшийся всего три месяца, могу противопоставить существу, жившему полтора тысячелетия?
— А ты с чего взял, что он столько живет? Срок жизни арранов — около двухсот пятидесяти — трехсот лет, не больше.