Ненужная жена. Рецепт любви

— Шлюха, шлюха! — радостно вопили они.

Молодая жена Жана не была потаскушкой.

Это старуха злословила про нее, вымещала так свою ненависть и зависть.

У Клотильды четверо детей, и все от разных мужчин.

С ней и соседи-то здоровались через раз, потому что говорили, что Клотильда одно время жила в городе. И вот там она как будто бы продавала себя за деньги. И детей всех прижила от клиентов.

Так что стыд ей так наколол глаза, что она рада была обратить людскую молву против невинной девочки…

— Сама такая, — огрызнулась я.

Клотильда пошла пунцовыми пятнами, ринулась к столу.

— А ну, пошла! — закричала было она, замахнувшись.

Но я ухватила нож и ткнула в ее сторону. Малолетние засранцы тотчас испуганно смолкли и съежились на своих местах. Мать их застыла на месте, испуганно опустив руки.

— Стой, где стоишь, — рявкнула я. — Не то кишки выпущу. Терять мне нечего.

— Я слуг сейчас позову, — выдохнула Клотильда. — Они тебя взашей… Они тебя…

— Сама уйду, — огрызнулась я. — Просто рот закрой и дай поесть.

Я обернулась к девочке, которую старуха мне навязывала, и жестом подозвала ее к себе.

— Ну, иди ко мне. Есть хочешь?

Девочка не ответила. Темно-синие глаза ребенка метнулись к дымящейся чашке с остатками похлебки. Девочка сглотнула и сделала шаг вперед. Отчаянно и с мольбой глянула мне в лицо.

Все ясно. Ребенка старая стерва тоже не кормила сегодня.

— Иди, не бойся, — я протянула руку, коснулась ребенка. — Съешь мой суп.

Девочка была, конечно, дикарка.

В путаных воспоминаниях юной жены Жана, которые нахлынули на меня, словно морские волны, я не находила ни имени этой малышки, ни то, умела ли она говорить.

Да и сама девушка, вечно занятая работой, не находила свободной минутки, чтобы уделить внимание этому ребенку. Поэтому никаких теплых отношений между нами, такими одинокими и такими одинаковыми в своем несчастье людьми, не было. Девочка не любила меня, не доверяла.

Но сейчас голод пересилил ее страх передо мной.

И она проворно взобралась ко мне на колени, без уговоров схватила ложку и принялась есть с такой жадностью, что дети снова зафыркали, подавляя смешки. И Клотильда усмехнулась, морща тонкие злые губы.

— Всяких выродков кормишь, — процедила она надменно. — Самой нечего жрать, сама из милости выпросила тарелку супа, и переводишь добро на всякую подзаборную шваль! Сдохла бы, всем было б легче!

А у меня сердце защемило.

Как же нам быть с тобой, малышка?..

Я доела свой кусок хлеба, макая его в чашку, откуда ребенок торопливо вычерпывал суп. Слабость потихоньку отступала, голова не кружилась так сильно. Но этого было маловато, чтоб быть уверенной, что завтрашний день я встречу живой.

— Ну, нажрались? — грубо и нетерпеливо произнесла Клотильда, когда наша чашка опустела. — Все, убирайтесь! Некогда мне с вами возиться.

Я глянула на нее исподлобья.

— Куда, по-твоему, мы должны идти?

— Мне все равно, — грубо ответила она.

— Тогда, — проглатывая щекочущие нос слезы, произнесла через силу я, — я хотела бы… вернуться в отчий дом.

На красном толстом лице Клотильды появилось мерзкое, нехорошее выражение. Улыбочка эта нарисовалась… такая сальная, жестокая, торжествующая.

— Да ради бога! — воскликнула она насмешливо. — Это твой дом. Можешь жить там, если так сильно хочется!

Ясно.

Если она так легко соглашается, значит, от дома там мало что осталось. Скорее всего, Жан вывез оттуда все, что только было возможно. Всю мебель, посуду. Все, что представляло хоть какую-то ценность.

— Я даже велю слугам тебя отвезти! — усмехнулась она негромко, мне в лицо. Глаза ее так и сияли злым торжеством. — Люди ведь спрашивать будут, где ты. Куда делась. Так вот я честно скажу — захотела домой. Собралась и уехала. И слуги подтвердят! Ну, чего таращишься? Собирайся!

— Я тебе это припомню! — прошептала я, с ненавистью глядя в ее наглые, довольные глаза. — Если доживу до весны, тебе все это с рук не сойдет! Ты заплатишь за все, за каждую пролитую мной слезинку!

— Вы сдохнете обе! — люто рыкнула старая ведьма, глядя мне в глаза ненавидящим взглядом. — Через пару дней платить некому будет!

Глава 2. Убежище

Слуги Клотильды выполнили ее приказание.

Отвезли меня и малышку на ночь глядя в мой дом, точнее, в то, что от него осталось.

Год — небольшой срок, но не для места, которого коснулись руки жадных до чужого добра людей. Так что дом стоял заброшенный и какой-то… полуразрушенный. Если б меня бросили у порога, я умерла бы к утру, занесенная снегом.

Но, в отличие от Клотильды, сердца у этих людей, что привезли меня сюда, были.

Не могли они просто так выкинуть на мороз больную девушку и ребенка!

Вместе с нами в санях к порогу дома привезли целую копну соломы, немного дров.

Мне на плечи накинули тяжелую доху, пахнущую чем-то кислым. Девочку поверх ее ветхой одежонки закутали в несколько шерстяных платков. На ноги ее надели старые растоптанные войлочные башмаки.

Тихо, молча, сердобольные люди делились тем немногим, что у них было.

Они знали, что везут нас на верную смерть, и хотели хоть немного загладить свою вину перед нами двумя, невинными душами.