Нео-Буратино

Совершив летописный подвиг, Тиллим вплотную приблизился к главному событию дня — злополучной свадьбе. Несмотря на то что она виделась ему самым скорбным событием в жизни, он, однако, решил посетить торжественную церемонию бракосочетания. При этом Тиллим сам не вполне понимал, чем в первую очередь вызвано такое решение: благородным порывом поздравить любимого человека со вступлением в законный брак или желанием осчастливить г-на Гладилова с его половиной, присутствуя на свадьбе в качестве немого укора. И то и другое не было чуждо Папалексиеву. Он давно замечал, что существо его как бы состоит из двух людей, один из которых самозабвенно обожает Авдотью, невзирая на ее холодность и безразличие, а другой питает нежные чувства к себе самому и гордое презрение к виновнице своего унижения, напоминая о высоком жизненном предназначении Тиллима Папалексиева.

Прежде чем направиться во Дворец бракосочетания, что непоколебимо расположился на Петровской набережной, Тиллиму нужно было съездить еще в одно место за цветами для новобрачной. К его услугам был метрополитен. Надо сказать, ему доставляло величайшее наслаждение ежедневное пользование эскалатором. Особенно на подъеме он ощущал себя вознесенным на недосягаемый для большинства уровень голливудской звезды: все едущие виделись ему маленькими и никчемными, жалкими букашками, а сам он возвышался над ними. Ему не приходило в голову, что те, кто стоит выше на этой движущейся лестнице, взирают на него с теми же чувствами, а те, кто сейчас копошится внизу у подножия эскалатора, через считаные секунды окажутся на его месте. Папалексиев не понимал, что все в мире относительно, но он и не нуждался в таком понимании. Зато ему были доступны многие тайны Санкт-Петербурга, которых не ведал сам Эйнштейн. Так, например, Тиллим знал, что у «Василеостровской» самые дешевые цветы в городе. На этот раз он не заметил, как доехал до нужной станции, вышел из вагона, ступил на эскалатор. Он был подавлен своим горем и думал лишь о близком прощании с любовью: «Я никогда не дарил ей роз. Куплю большой букет и при всех вручу. Пусть знает, как ей предан Тиллим Папалексиев, которого она оскорбила. Может даже, она одумается и в последний момент решит выйти замуж за меня!» На какое-то мгновение в его сердце затеплился огонек надежды, но Тиллима несло все выше и выше, и вот другой голос уже нашептывал ему: «Как она посмела отвергнуть меня, великого и всеми уважаемого Тиллима Папалексиева! А я еще был с ней так добр, и теперь, выходит, мое добро впустую. Да если и дарить ей розы, то черные — вот скандал-то будет!» И, глядя вниз, злой гений предался кровожадным мечтаниям: «Да чтобы она загремела отсюда!» Ему тотчас представилась Авдотья в инвалидной коляске, но это жуткое видение, как ни удивительно, тут же было по-своему истолковано любящей половиной: «Если она станет инвалидом, Гладилов, конечно же, ее бросит, а я ее и такую буду любить, стану на ручках носить, пеленать, кормить с ложечки…»

Выбравшись наконец на свет Божий, Тиллим бросился к торговым лоткам, где во всевозможных сосудах красовались дары Флоры, начиная от скорбных бессмертников и заканчивая экзотическими орхидеями, но он твердо решил купить розы. К счастью, черных ни у кого не оказалось, и Папалексиев выбрал роскошный букет алых красавиц с капельками росы на лепестках и толстыми колючими стеблями.