Необъявленная война (СИ)

— Поцелуемся, Грейнджер, поцелуемся, — (развлекается, змееныш!) — А на то, что ты подумала, уговорить меня не получится, извини... Не сегодня. Даже не старайся!

Гермиона толкнула его рукой в плечо:

— Залезай, Малфой. Хватит воздух сотрясать.

Они оба оторвались от земли и застыли.

— На счет три, — скомандовала Грейнджер. — Один, два, три!

Необыкновенное ощущение от полета очень быстро захватило её. Волосы порхали по ветру, прохлада ласкала кожу, высота разгоняла кровь, победа манила. Метла была чувствительна к любому лишнему движению, и Гермиона с сожалением признала, что надо было выпросить у Драко пробный полет. Противоположный берег стремительно приближался — еще чуть-чуть... Но девичье сердце неприятно екнуло, когда ближе к финишу Малфой обогнал ее и всего секундой раньше очутился на земле.

Серые глаза блестели от восторга, обычно бледное лицо горело румянцем, и Драко торжествующе улыбался:

— Я же говорил.

— Так нечестно. Я даже не потренировалась, — досада от украденной из-под носа победы царапала уязвленную натуру.

— Честно-нечестно… Исход был бы тот же, — выдал самодовольный победитель.

Он подошел к расстроенной Гермионе, наклонился ближе к лицу и по-малфоевски «утешил»:

— Я выиграл. Смирись. А значит, делаю с тобой, что хочу, а хочу я...

Драко не договорил, её добили эти светящиеся от радости глаза, и Гермиона пустила в ход свое «оружие»: притянула Малфоя к себе и поцеловала. Она, не стесняясь, кусалась от обиды и смело запускала в рот ласковый язычок. Гермиона намеренно оборвала поцелуй, когда почувствовала, как Драко пытается перехватить инициативу.

— И зачем ты это сделала? — он тяжело сглотнул, отгоняя неприличные картинки, заполняющие воображение. — Желание не отдам! Не такой ценой.

— Давай два из трех! — смело предложила Грейнджер.

— Я с тобой не торгуюсь. Одно я уже заслужил.

— Тогда играем на три: всё лучше, чем одно, согласись? Ты много потеряешь...

Лицо Драко озарилось диким огнем. Он вскочил на метлу:

— Считай, что ты полностью в моём распоряжении. Сегодня же, после ужина. И, заметь, не я это предложил, так что не включать потом вредность и прочее-прочее...

Гермиона, окрыленная маленькой победой, подхватила вызов, собралась:

— Один, два, три! — и рванула с места.

В этот раз метла, будто стрела, пролетела от одного берега к другому, оставив Малфоя позади. Совсем немного, но для крика ликования этого хватило. Драко скривился. Он и не предполагал, что Гермиона намеренно не выложилась на полную катушку, стараясь ввести его в заблуждение и повысить свои шансы во время третьей попытки. Он был явно разочарован, когда приземлился на липкий снег вторым, но старался этого не показывать:

— Один — один. Пара желаний тоже ничего.

Напоминать, чем ему придется заплатить за проигрыш, никак не хотелось. Обещала не давить, так будь любезна проявить тактичность.

Драко недооценил Гермиону, и она в третий раз с лихвой обставила его. Оскорбленное выражение лица напомнило о прежнем Малфое с той лишь разницей, что длилось это непривычно недолго.

— Два из трех, значит, — пиная снег носком ботинка, заключил он. — И ты схитрила, не спорь! Ничего, я на тебе и с одним желанием отыграюсь!

— Не расстраивайся,— Гермиона старалась смягчить горечь поражения, — тебе будет где развернуться... Теперь мы будем встречаться только в укромном месте.

В ответ она увидела лишь дерзкое лицо Драко.

И это лучшее из зол!

* * *

В тот же вечер их комната, как и прежде, показалась Гермионе уютной и теплой. Камин горел, а Малфой ждал ее прихода, изучая вид за окном. И даже не повернулся, когда она вошла. Он просто слушал ее шаги, треск дров в огне и разглядывал зимний пейзаж.

Гермиона обняла Драко, прижавшись щекой к спине. Они простояли так несколько минут, пока он не опустил руки, притягивающие его за грудь, и не произнес:

— Лучше нам поговорить здесь, а не в спальне.

— У тебя есть спальня? — с удивлением спросила Грейнджер.

— Ты дверь в углу не заметила?

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Но хоть в чем-то ты небезупречна, — вздохнул Малфой. Его прежняя дерзость куда-то исчезла. — Тебе лучше сесть, — он жестом указал на маленький диван.

Грейнджер боялась, что Драко вдруг передумает, поэтому тут же присела и молча ждала откровений с нескрываемым волнением. Однако Малфой нервничал не меньше. Но решив, что ей и так почти все известно, и он ничего не теряет, начал:

— Мой род и прежде не отличался многочисленностью. А когда единственный брат Арахниуса, Нарцисс, окончательно сошел с ума от любви к самому себе и отрекся от жены и дочери, названной им, кстати, в честь собственной персоны, мой предок стал болезненно одержим идеей могущества рода Малфоев.