Необязательная страна

Администрация была рада, когда египетские военные признали результаты первых парламентских выборов (которые проводились в несколько этапов с ноября 2011-го по январь 2012 года) и позволили «Братьям-мусульманам» взять власть в свои руки¹⁸⁹. В Белом доме посчитали, что власть в руках «Братьев-мусульман» – даже при том, что существовала опасность навязывания ими исламского правления четверти населения арабского мира, – принесет меньше вреда американским интересам, чем замалчивание результатов.

Администрация опасалась, что несоблюдение вердикта избирателей могло бы привести даже к еще более худшему повторению в египетском варианте кровавой десятилетней гражданской войны, которая разразилась в Алжире в 1991 году после того, как тамошние генералы остановили избирательный процесс, который выигрывали местные исламисты¹⁹⁰.

Администрация также надеялась на то, что «Братья-мусульмане» в Египте что-нибудь почерпнут из опыта Турции, и меньше всего беспокоилась о мусульманской идеологии, а больше думала над улучшением управления и налаживанием экономики. Американские эмиссары встречались с членами братства, а в Белом доме даже принимали делегацию от этой партии в апреле 2012 года с целью обсуждения экономических и политических проблем и будущего американо-египетских отношений. Как говорил один из присутствовавших на таких встречах, «у них у всех были дипломы докторов наук американских университетов, и все они говорили правильные вещи». «Легко проявлять оптимизм, но кто знает». Держать пари по поводу того, что прагматизм перевесит идеологию, было очень и очень рискованным делом, однако тогда это было правильно, а возможность для демократии идти своим ходом, независимо от того, какая политическая или религиозная сила пришла к власти, выглядела как проведение осторожной политики. Америка оказалась на правильной стороне истории и действовала в унисон с настроениями в Египте и арабском мире в целом. Но совсем скоро возникли сомнения: вначале, когда новый президент Египта от «Братьев-мусульман» Мухаммед Мурси отправился в Тегеран с государственным визитом в сентябре 2012 года, а потом уже после визита, когда он отнюдь не поспешил осудить антиамериканскую толпу, напавшую на американское посольство.

Однако в этом не было ничего близкого к какой-то стратегии. Метод невмешательства не являлся отражением какого-либо тщательно продуманного плана для улучшения демократических перспектив в этом регионе. Наоборот, то было выражение плана фактического ухода с Ближнего Востока, овладевшего Белым домом. Это была политика, соответствующая президенту, который больше не хотел никакой вовлеченности, ранее имевшей место в отношении Египта и Ближнего Востока. Любой иной подход означал бы необходимость выработки какой-то стратегии и плана по ее реализации. Обособление стало бы очевидным, когда возникла бы необходимость заниматься экономической реформой, без которой демократия оставалась бы мертворожденной, а последовавший затем политический застой в сочетании с экономической стагнацией отдал бы будущее в руки антиамериканских религиозных экстремистов.

Крах режима Мубарака стал подобием землетрясения в политической жизни Ближнего Востока, значимым историческим событием с далеко идущими последствиями – или таковым было общее понимание, что в верхах, что в низах, в Вашингтоне. Египет шел по пути Польши, Филиппин, Бразилии или Южной Африки – ключевых региональных держав, разворачивающихся в сторону демократии и тянущих за собой другие соседние страны. Демократическая волна наконец-то стала подмывать ближневосточные берега.

Если «арабская весна» и должна была принести какие-то плоды, Америке следовало бы быть вовлеченной и дипломатически, и, что гораздо важнее, экономически. Подключение Америки было жизненно важным для успеха предыдущих волн демократии, затронувших Азию, Восточную Европу и Латинскую Америку¹⁹¹. Там Америка возглавила международные усилия, чтобы укрепить нарождающиеся демократии в ближайшем соседстве с Западом, что было вполне выполнимым делом (обещание членства в НАТО, а затем в ЕС играло роль полезного магнита для Восточной Европы). Мы оказывали воздействие на политические дискуссии и помогали в написании конституций, формировании партий, проведении выборов и стабилизации молодых демократических правительств¹⁹². Вряд ли арабы стали бы сильно возражать против такого тесного сотрудничества, но, как бы то ни было, у нас не было намерения предложить его.

Самым важным в предыдущих волнах явились усилия США по согласованным действиям с Европой, с международными финансовыми институтами, частным предпринимательством для вливания огромных экономических ресурсов в новые демократии. Суть заключалась в том, чтобы многообещающие интересные формы политического развития получили прочную основу экономических преобразований и большей вовлеченности в глобальную экономику. В течение десятилетнего периода, с 1989 по 1999 год, Запад направил более 100 миллиардов долларов в одну только Восточную Европу.