Необязательная страна

Суть проблемы нашей политики в отношении Ирана состоит в следующем: Америка взяла на крючок Россию и Китай по Ирану, но какой ценой? Неужели Иран, чья экономика не намного превосходит экономику Массачусетса, представляет собой бо́льшую угрозу, чем Китай или Россия? Неужели Иран таит в себе такую серьезную опасность, что Америка может субсидировать экономический подъем Китая, подталкивая саудовцев со всей их нефтью прямо в объятия Китая (где уже давным-давно сидит Иран). Есть ли какой-то смысл в том, что Америка жертвует кровью и деньгами для поддержания безопасности в Персидском заливе, а Китай тем временем получает дешевую нефть – по нашему велению. Следует ли нам больше волноваться по поводу Ирана или стоит задуматься по поводу вооруженной до зубов России, обладающей ядерным оружием, бьющей себя в грудь с националистической бравадой и вторгающейся в малые соседние страны? Ценой за сотрудничество со стороны России отныне будет, вероятнее всего, содействие установлению господствующих позиций России над всеми поставками в Европу – поскольку отказано в поддержке трубопроводам, проводящим в Европу азербайджанский или туркменский газ. На протяжении большого периода «холодной войны» мы усиленно старались не допустить зависимости Западной Европы от российских энергоносителей; а сейчас, судя по всему, мы поощряем ее, и все для того, чтобы оказать давление на Иран и заставить его покориться.

Когда туман рассеется, мы окажемся перед лицом такой ситуации: Иран станет слабее, чем он сейчас, – возможно, его экономика сократится до размеров экономики полуострова Кейп-Код на северо-востоке США, – и вместо того чтобы получить единственную бомбу за пять лет и надежный арсенал через, допустим, 20 лет, он получит бомбу лет через 10, а арсенал – через 40. Но к тому времени Китай и Россия поглотят Среднюю Азию, приберут к рукам энергетический рынок Европы и прочно укоренятся в самом центре Ближнего Востока. Они превратятся в гигантов, бросающих вызов позициям Америки в мире и, возможно, главенству доллара как валюты международного обмена. А когда это случится, вернуть все на круги своя окажется невозможным. Тогда мы столкнемся с глобальными угрозами – угрозами, подобными тем, с которыми мы сталкивались во времена «холодной войны» и по сравнению с которыми опасность со стороны Ирана будет выглядеть мелочью. Не кажется ли очень заумным шагом сдерживать Иран, субсидируя подъем Китая и России? Прежде чем нам придется давать всему обратный ход, возможно, следует спросить себя, имеет ли смысл рассматривать Иран в качестве игрока, который может помочь сдерживать Россию и блокировать посягательства Китая на Ближний Восток.

Когда Обама утверждал, что переговоры возымели свои плоды и настала пора ужесточить санкции, дипломатия нашла новое проявление в виде бразильско-турецкой инициативы. Общепризнано, что Бразилия и Турция выглядели нетипичным дуэтом, который мог бы взять на себя одну из невероятно тонких проблем мировой повестки. Они не входили в группу «5П+1» (пять постоянных членов Совета Безопасности ООН плюс Германия), которая сидела за столом переговоров в Женеве. Тот факт, что турки и бразильцы сделали попытку в улаживании кризиса, который глобальные заправилы не могли разрешить, стал доказательством «подъема остальных» – средних держав с быстро растущими экономиками и со стремлением оставить свой след в глобальной политике¹²¹.

Турция в особенности очень стремилась выступить как регулятор региональных проблем и поддержать свой имидж локальной державы и моста между Востоком и Западом. У Бразилии не было четко выраженных интересов на Ближнем Востоке, однако она считала, что великая держава обязана быть в состоянии решать великие проблемы, и не только в своем ближайшем окружении. Кроме того, Бразилия сама одно время лелеяла смелую ядерную программу, и, все еще надеясь к ней вернуться, она чувствовала себя не в своей тарелке в связи с прецедентом, который создавал иранский кризис для будущих кандидатов на ядерный статус¹²².

Президент Бразилии Луис Игнацио Лула да Силва пригласил Ахмадинежада, а президент Турции Абдулла Гюль, премьер-министр Турции Ресеп Тайип Эрдоган и министр иностранных дел Ахмед Давутоглу неоднократно посещали Тегеран по разным поводам. И Лула, и Ахмадинежад были популистами, а Турция хотела предложить Ирану свой взгляд на ислам в современном мире – демократическая страна, открытая для экономического сотрудничества и участвующая в процессе глобализации. Давутоглу рассказывал мне, что он беседовал с Хаменеи об этих взглядах и объяснял, как Турция и Иран могли бы создать дугу исламской мощи и процветания, простирающуюся от юго-восточной части Европы до юго-западного уголка Южной Азии. Для Турции это стало бы, по сути, новым ЕС. Хаменеи выслушал его, но никак не прореагировал. Дипломатический успех по ядерной проблеме усилил бы доверие к Турции и устранил бы препятствия на пути вовлеченности Ирана в глобальную экономику.