Необходимо и недостаточно (СИ)

Сжав зубы, я мысленно сдержала себя от того, чтобы наложить на громогласного ребёнка Силенцио. Ведь он не виноват, что староста школы — чёртова наркоманка, которую раздражает любой шум. Никто не виноват, кроме меня, но, о Мерлин, просто заткнитесь уже наконец. Как вы достали!

Джинни, сидящая напротив за столом, оторвалась от чая и окинула меня тревожным взглядом. Я видела это уже порядком надоевшее мне выражение на её лице каждый день. Она замечала перемены во мне, я это знаю. Но все мои вспышки раздражительности и появившуюся вдруг жёсткость в характере Джинни продолжала списывать на посттравматическое расстройство, что было мне на руку.

Справа от меня сидела Луна, что-то высматривая в зачарованном потолке. Сегодня она немногословна, впрочем, я никогда не могла понять, что творится в её голове.

— Всё хорошо? — будничным голосом спросила Джинни будто невзначай, будто не она сейчас смотрит на меня полными сочувствия глазами.

Я кивнула, продолжая терзать курицу и пытаясь перестать ненавидеть всех вокруг.

— Просто тяжёлый день, — для правдоподобности ответа добавила я, но больше не поднимала глаз от тарелки. Злость, плещущаяся в них, не для неё.

— А… — протянула Джинни, вновь беря чашку чая в руки. — Нас сегодня тоже загоняли на поле. — Я не видела, но явственно ощутила, как её губы расползлись в довольной уставшей улыбке. — Понимаю тебя.

И меня словно макнули в бочку дёгтя. Пришлось прикусить щёку зубами, лишь бы промолчать, никак не выдать себя. Тем временем мне хотелось ударить ладонями по столу, настолько меня пробирало уничтожающее чувство досады. Она просто не в силах понять меня, потому что подруга и не предполагала, что меня почти выворачивает наизнанку желание принять дозу. И я приложу все усилия, чтобы она никогда не смогла меня по-настоящему понять.

Сегодня был третий день, и, Мерлин свидетель, каждый третий день после дозы — настоящая мука, чёртова пытка для меня. Но я поклялась себе, что не буду поддаваться искушению, что буду принимать датур строго раз в три дня: это именно тот интервал, при котором я могу нормально жить, а моё тело будет безотказно функционировать. Сила воли трещала по швам, но все эти три месяца я справлялась, значит, и сегодня справлюсь. Нужно лишь дождаться ночи.

Я могла бы рассказать Джинни о том, как обстоят дела на самом деле, но ни за что в жизни этого не сделаю. Слишком жестоко заставлять её волноваться за меня после всего, что мы пережили. Поэтому я просто продолжала молча тыкать вилкой в курицу.

— Сегодня в твоей голове слишком много мозгошмыгов, Гермиона, — подала голос Луна, смотря словно сквозь меня. — Но завтра ты будешь в порядке, я уверена.

Джинни закатила глаза точно так же, как это делает Рон, а я застыла с вилкой у рта, пробубнив что-то нечленораздельное. Чёрт, иногда мне действительно кажется, что Луна знает обо мне всё. Что эти мозгошмыги рассказывают ей обо мне даже то, что я сама не знаю.

— Я собираюсь в библиотеку, — как ни в чём не бывало продолжила она. — Ты со мной?

— Сегодня нет, через час собрание старост.

Мы с Луной часто проводили время в библиотеке. Она читала какие-то странные книги, а я всё пыталась найти способ спасти себя. Пока безуспешно.

Я отодвинула от себя пустую тарелку одновременно с тем, как Луна встала со скамьи.

— Тогда до завтра, — попрощалась она и, вернув всё своё внимание к потолку Большого зала, наобум пошла между столами так, что всем приходилось обходить её. Вот уж кому точно наплевать на всё происходящее вокруг.

— Я хотела отправить письмо Гарри, — словно извиняясь, начала Джинни, — поэтому я приду только к началу собрания, хорошо?

Я заверила подругу, что всё в порядке, и поспешила удалиться из этого чересчур громкого зала. Мне было так грустно от того, что приходится постоянно ей врать. Она искренне беспокоилась обо мне, а я только и думала о том, как бы она не узнала что-нибудь лишнее.

Я никогда не пускала её в башню старост, предварительно не убедившись, что там нет его. И если бы не это письмо для Гарри, то отмазку, почему мы сразу не можем пойти в нашу гостиную, пришлось бы придумывать мне, поливая подругу очередной ложью.

Быстрым шагом минуя оживлённые коридоры, через несколько минут я была у портрета воина в доспехах, скрытым за небольшим поворотом на пятом этаже. Мы с Блейзом называли его «Мистер Жо», хотя понятия не имели, как его зовут: воин не проронил ни слова за все три месяца.

— Трезвый рассудок, — проговорила я пароль, так иронично придуманный Блейзом: в нашей башне трезвый рассудок был только у немого воина, все остальные его жильцы абсолютно точно свихнулись.

Не успела я зайти в гостиную, как споткнулась о пустую бутылку огневиски. Тихо чертыхнувшись, я пнула её в сторону и оглядела притон Драко Малфоя. По-другому назвать эту комнату у меня просто язык не поворачивался.

Когда Блейз предлагал не доносить на слизеринцев в обмен на датур, я и представить не могла, что Малфой поселится с нами под одной крышей. С начала учёбы я видела его трезвым от силы дней пять. И, чёрт возьми, когда он трезвый, он ещё агрессивнее обычного.