Необходимые вещи

Он плакал. Эл плакал каждую ночь две недели подряд, и Алан не отходил от него, успокаивал, как мог, но сам не плакал ни разу. Теперь он дал себе волю. Рыдания охватили все его существо и уносили так далеко, как могут унести только рыдания. Он не в силах был остановить или облегчить их. Он не мог больше сдерживать своего горя и теперь, к собственному удивлению, понял, что делать этого вовсе не надо. Он оттолкнул чашку и слышал откуда- то из своего далека, как она разбилась вдребезги, упав на пол. Он опустил свою измученную, пылающую жаром, голову на стол, обхватил ее руками и рыдал.

В какой-то момент он почувствовал, как Полли приподняла его голову своими прохладными руками, уродливыми, добрыми, ласковыми руками, и прижала к своему животу. Так и держала, а он плакал. Долго, долго, долго.

8

Полли шевельнулась во сне, и он, как мог, осторожно, чтобы не разбудить, снял ее руку со своей груди. Глядя в потолок, он думал о том, что Полли скорее всего в тот день спровоцировала его слезы. Она, по всей видимости, чувствовала, что ему необходимо дать выход своему горю, скорее, чем получить ответы, коих не существовало в природе.

Это положило начало их сближению, хотя в тот момент Алан вряд ли понимал, что это начало; скорее, все походило на конец чего-то. Между тем днем и другим, когда он в конце концов набрался смелости пригласить Полли на ужин, Алан часто вспоминал спокойный взгляд ее голубых глаз и нежное прикосновение руки к запястью. Думал он и о той осторожной, но настойчивой последовательности, с какой она подводила его к мыслям, которые он игнорировал, намеренно или нет. И тогда он ощутил в себе новые чувства по поводу смерти Энни; как только преграда между ним и его горем оказалась разрушенной, эти новые чувства хлынули потоком. Самым главным и мучительным из них была ярость по поводу того, что Энни скрывала свою болезнь. Болезнь, которую можно было лечить и вылечить... и за то, что она в тот день взяла с собой сына. Об этом и о других своих ощущениях он говорил с Полли в кафе Березы, в апреле, в один из прохладных и дождливых вечеров.

- Ты оставил мысли о самоубийстве и теперь думаешь об убийстве, сказала она. - Поэтому и злишься, Алан.

Он покачал головой и хотел снова заговорить, но она протянула руку через стол и прижала свой искривленный палец к его губам. Тише, замолчи. Жест так удивил его, что он действительно замолчал.

- Да, сказала она. - Я на этот раз не собираюсь тебя поучать, Алан. Много годы утекло с тех пор, как я в последний раз ужинала наедине с мужчиной, и не собираюсь портить удовольствия, играя роль Миссис Главной Обвинительницы. Но нельзя злиться на людей - во всяком случае так, как делаешь это ты - только за то, что они попали в аварию. Как бы там ни было, но в таком случае всегда большой процент надо класть на случайность и непреднамеренность. Если бы Энни и Тодд погибли по вине отказавших тормозов, ты бы грыз себя за то, что не проверил их, или снес голову Сонни Джекёту за нерадивую работу, когда последний раз привозил ему машину в ремонт. Но ты бы не винил ее. Разве не так?

- Наверное, так.

- Не наверное, а наверняка. Почему ты не считаешь, что это был несчастный случай, Алан? Ты уверен, что произошел спазм потому, что так тебе сказал доктор Ван Аллен. А тебе никогда не приходило в голову, что она могла резко свернуть с дороги, увидев оленя? Разве не могло быть все так просто?

Могло. Олень, птица или, в конце концов, выехавшая на встречную полосу чужая машина.

- Да, но пристяжной ремень...

- Да забудь ты этот ремень! - воскликнула она с такой страстью, что посетители за другими столиками обернулись. - Может быть, у нее тогда болела голова, и она в первый раз в жизни забыла пристегнуться, но это вовсе не значит, что Энни намеренно разбила машину. Та же головная боль - вероятно, одна из самых сильных - могла быть причиной и того, что ремень Тодда оказался пристегнутым. И все-таки это не главное.

- Что же тогда?

- А то, что здесь куча всяких "может быть", - которые питают твое озлобление. Но даже если самое худшее из твоих предположений верно, правды ты никогда не узнаешь.

- Не узнаю.

- А если бы узнал... - Она пристально посмотрела ему в глаза. На столе между ними стояла свеча. Ее глаза в свете пламени казались темнее, и Алан видел, как в каждом плясал огонек. - Знаешь, опухоль мозга тоже несчастный случай. Здесь не может быть обвиняемых. Алан, нет - как вы их называете - преступников. Пока тебе это не станет ясно, шансов нет никаких.

- Каких шансов?

- Наших, - спокойно отозвалась Полли. - Ты мне очень нравишься. Алан, и я еще недостаточно стара, чтобы не рискнуть, но слишком стара, чтобы не иметь неудачного опыта и не знать, куда могут завести чувства, если их выпустить из-под контроля. Я не позволю им теперь разбушеваться до тех пор, пока ты не оставишь Энни и Тодда в покое.