Необычайные приключения Тартарена из Тараскона (пер. Митрофан Ремезов)

И на самомъ дѣлѣ, Тартаренъ, при своей корпуленціи, да еще обвѣшанный складною палаткой, ружьями, револьверами, охотничьимъ ножомъ, занималъ слишкомъ много мѣста. Отвѣтъ маленькаго господина окончательно взорвалъ тарасконца.

— А по вашему, быть можетъ, мнѣ бы слѣдовало отправиться на львовъ съ вашимъ зонтикомъ? — гордо сказалъ знаменитый охотникъ.

Маленькій старичокъ посмотрѣлъ на свой зонтъ, добродушно улыбнулся и также невозмутимо продолжалъ:

— Такъ вы, стало быть?…

— Тартаренъ изъ Тараскона, истребитель львовъ!

Говоря это, неустрашимый тарасконецъ тряхнулъ синею кистью своей фески, какъ царь пустыни потрясаетъ косматою гривой. Всѣ пассажиры сразу встрепенулись. Траппистъ началъ креститься, кокотки взвизгивали отъ страха, фотографъ изъ Орлеансвилля пододвинулся къ истребителю львовъ, мечтая о чести воспроизвести портретъ великаго охотника. Только маленькій старичокъ остался, по-прежнему, невозмутимымъ.

— И вы уже много убили львовъ, господинъ Тартаренъ? — спросилъ онъ своимъ ровнымъ голосомъ.

— Да, не мало-таки на свой пай!… И во всякомъ случаѣ побольше, чѣмъ у васъ на головѣ волосъ.

Весь дилижансъ невольно разсмѣялся, глядя на три-четыре желтыхъ волоска, торчавшихъ на голой головѣ маленькаго, сморщеннаго старичка. Тутъ заговорилъ фотографъ изъ Орлеансвилля:

— Отчаянно опасное это дѣло, господинъ Тартаренъ… Приходится переживать ужасныя минуты… Вотъ, напримѣръ, бѣдняга Бонбоннель…

— А, да… охотникъ за пантерами… — презрительно сказалъ Тартаренъ.

— Вы знакомы съ нимъ? — спросилъ старичокъ.

— Еще бы!… Разъ двадцать охотились вмѣстѣ.

Маленькій господинъ улыбнулся:

— Такъ и вы, стало быть, охотитесь за пантерами, господинъ Тартаренъ?

— Иногда… знаете, ради забавы, — отвѣтилъ неустрашимый тарасконецъ и прибавилъ съ геройскимъ видомъ, воспламенившимъ сердца двухъ кокотокъ:

— Это далеко не то, что львы!

— Я такъ полагаю, — нерѣшительно замѣтилъ фотографъ. — что пантера, это — просто очень большая кошка…

— Именно! — подтвердилъ Тартаренъ, очень довольный возможностью принизить славу Бонбоннеля, особливо при дамахъ.

Дилижансъ остановился, кондукторъ отворилъ дверцу и, обращаясь къ маленькому старичку, почтительно проговорилъ:

— Вотъ вы и пріѣхали.

Старикъ вышелъ изъ кареты и обратился къ Тартарену:

— Позвольте мнѣ дать вамъ добрый совѣтъ, господинъ Тартаренъ.

— Какой совѣтъ?

— А вотъ какой… Говоря по правдѣ, вы мнѣ кажетесь хорошимъ человѣкомъ… Такъ вотъ что: возвращайтесь-ка поскорѣе назадъ въ Тарасконъ, — здѣсь вамъ дѣлать нечего… Тутъ, пожалуй, найдется еще нѣсколько пантеръ; только для васъ, вѣдь, это слишкомъ мелкая дичь… Ну, а насчетъ львовъ уже не взыщите, — во всемъ Алжирѣ ни одного не осталось… Мой другъ Шассингъ убилъ послѣдняго.

Маленькій старичокъ поклонился, затворилъ дверь и ушелъ, добродушно посмѣиваясь.

— Кондукторъ, кто такой этотъ чудачина? — спросилъ Тартаренъ, презрительно оттопыривши губу.

— Да развѣ же вы его не знаете? Это господинъ Бонбоннель.

III Монастырь львовъ

Въ Миліонахѣ Тартаренъ покинулъ дилижансъ, направившійся далѣе на югъ. Два дня дорожныхъ толчковъ, двѣ ночи, проведенныя безъ сна и не отрывая глазъ отъ окна въ надеждѣ увидать страшную тѣнь льва гдѣ-нибудь близъ дороги; всѣ пережитыя волненія и безсонница такъ утомили смѣлаго охотника, что онъ почувствовалъ необходимосхъ отдыха. Къ тому же, надо признаться, что со времени неудачнаго приключенія съ Бонбоннелемъ нашему честному тарасконцу, несмотря на его вооруженіе, надменный видъ и красную феску, было очень не по себѣ въ присутствіи фотографа изъ Орлеансвилля и двухъ дѣвицъ третьяго гусарскаго полка.

По широкимъ улицамъ со множествомъ деревьевъ и фонтановъ онъ отправился на поискъ подходящей гостиницы; но у него изъ головы не выходили слова Бонбоннеля. А что, если онъ сказалъ правду? Что, если и въ самомъ дѣлѣ въ Алжирѣ нѣтъ совсѣмъ львовъ? Изъ-за чего же столько хлопотъ, лишеній и тревогъ?

Вдругъ на поворотѣ одной улицы нашъ герой встрѣтился лицомъ къ лицу — угадайте, съ кѣмъ? — съ великолѣпнымъ львомъ, сидящимъ пособачьи у двери кофейной, гордо раскинувши на солндѣ свою золотистую гриву.

— Что же они мнѣ врутъ, будто львовъ нѣтъ! — воскликнулъ Тартаренъ, отскакивая назадъ.

Левъ услыхалъ это восклицаніе, опустилъ голову и, взявши въ пасть стоявшую на тротуарѣ деревянную чашку, покорно протянулъ ее къ неподвижному отъ изумленія Тартарену. Проходившій мимо арабъ бросилъ въ чашку мѣдную монету; левъ завилялъ хвостомъ. Тутъ Тартарену все стало ясно. Онъ увидалъ то, чего въ первую минуту волненія не успѣлъ разсмотрѣть: толпу, стоявшую вокругъ несчастнаго слѣпаго и прирученнаго льва, и двухъ вооруженныхъ тяжелыми дубинами негровъ, водившихъ по городу грознаго царя пустынь, какъ савойяры водятъ своихъ сурковъ. Тартарена такъ и взорвало.

— Мерзавцы! — крикнулъ онъ громовымъ голосомъ. — Осмѣливаться такъ унижать благородное животвое!