Необычное и обыкновенное

Джордж разулыбался и, перевесившись через забор, потянул тыкву. Большой оранжевый плод показался ему слишком тёплым, но с пьяных глаз мало ли что покажется? Тыква не поддавалась. Джордж крякнул и потянул сильнее. Не выходит.

Он воровато огляделся, бросил быстрый взгляд на тёмные окна дома миссис Маннерс и осторожно перелез через забор. Старуха наверняка спит, так что можно быстренько добыть подарок для Мэри. Завтра, конечно, старая ведьма опять будет ворчать на весь Спрингтаун, что какие-то проказники разорили её огород.

Джорджу вспомнилось: когда он учился в шестом классе, миссис Маннерс очень ругалась из-за огорода, а потом трое семиклассников по очереди пострадали. Один упал с яблони и сломал руку. Второй чуть не утонул в местной речке. А третий отравился домашними консервами и неделю не ходил в школу. О, его одноклассники тогда чуть с ума не сошли: слышали?! Миссис Маннерс — настоящая ведьма! Чушь какая.

Всё-таки он не удержался и, оказавшись на земле миссис Маннерс, снова посмотрел на её дом. Тихо, темно. Даже традиционных тыквенных рож не видно. Ну какая это ведьма, если Хэллоуин не отмечает?

Он нагнулся к тыкве и с удивлением обнаружил, что та не крепится хвостиком к колючему извивающемуся стеблю, а просто лежит на земле. Джордж хмыкнул, обхватил тыкву обеими руками и рванул на себя. Подлый овощ поддался на удивление легко — и Джордж чуть не упал. Покачнулся, еле удержавшись от сердитого выкрика.

С трудом вернул равновесие. Постоял пару секунд, затем осторожно перегнулся через забор и положил тыкву на землю. Если бы миссис Маннерс действительно интересовал её урожай, она бы поставила заборчик повыше. Или собаку завела. А нет так нет.

Джордж перелез обратно и, подхватив тыкву, снова ставшую очень тяжёлой, побрёл домой.

Мэри его приходом в десять вечера была недовольна: обещал же прийти в семь! Но знатная тыква её удивила и, пожалуй, задобрила.

***

Утром Джордж чувствовал себя скверно: спал плохо, тяжело, но проснуться не мог. Всю ночь слышались вдали странные голоса, протяжный собачий вой и мерзкие хлюпающие звуки.

Еле-еле продрал глаза в одиннадцатом часу. Спустился вниз. Мэри уже убежала на работу: Джорджу стало самую малость стыдно за вчерашнее, но аппетитный запах выпечки отвлёк от переживаний.

На кухонном столе прикрытый полотенцем источал ароматы яркий пирог с песочными бортами. Целый. Эх, видимо, Мэри ждала, что он проснётся, и они вместе позавтракают. Дождаться, что ли, её с работы?

За пирогом лежала записка: “Поешь, добытчик!” И смайлик. Значит, не сердится. Джордж воспрял духом и полез в ящик за ножом. Вот этот сойдёт.

Он ещё полюбовался оранжевой мягкой серединкой, а затем решительно вонзил нож. Из разреза струилось красное. Неужто клубничный джем положила? Зачем? Да и как-то жидко для джема...

Джордж недоуменно сделал ещё один надрез, отделяя кусочек. Наклонился, чтобы рассмотреть странную красно-бурую начинку, и его вырвало на обеденный стол.

***

Миссис Маннерс проснулась поздно. Полежала в уютной кровати, наслаждаясь солнечными лучами, мягко освещавшими комнату. С улыбкой послушала щебет птичек за окном. Бросила взгляд на старинные часы с вычурными стрелками.

“Можно ещё подремать, — лениво подумала миссис Маннерс. — Сутки уже прошли, так что Питер уже должен был превратиться обратно в человека. Интересно, как ему понравилось быть тыквой? А нечего залезать в чужой двор без спросу! Я же его столько раз предупреждала...”

Северная сказка (сказка, фольклорные мотивы)

В некотором царстве, в некотором государстве случилась однажды беда. Не пришла в свой срок Весна. Неделя за неделей проходит, а солнце по-прежнему тусклое, нежаркое; снега не тают; не звенит капель; не пробиваются из-под земли первоцветы.

Объявил царь, что тому, кто Весну вернёт, полцарства пожалует. Собрались во дворце мудрецы, силачи да богачи: совет держать. Да только всё никак на поиски весны не отправятся: днями напролёт советуются да планы обсуждают.

А зима всё не уходит. Мёрзнут люди, мёрзнут звери, мёрзнет вода подо льдом и даже огонь в очагах начал замерзать.

На севере царства жил да был мальчик-пастушок, Мэмыл. Пас он пушистых северных оленей и к холодам был привычен. Но холодам да темноте своё время, а весне да солнышку — своё. А тут день за днём, неделя за неделей темно да студено.

И решил мальчик пойти искать Весну сам. Простился с семьёй, оставил стадо на младших братьев, а с собой взял только Оленя Кривые Рожки, неказистого да мелкого.

Кто знает, где Весна прячется, почему не является людям? Отправился мальчик к Мудрому Тюленю, покровителю рода.

Ехал три дня и три ночи. Мороз его кусал-кусал, ветер с ног валил-валил, метель путь путала-путала, а всё шёл Мэмыл со своим Оленем. Добрался, наконец, до берега моря, большого-пребольшого и всего покрытого льдом.

— Эх, как же мне найти Тюленя? — задумался мальчик.

Олень Кривые Рожки выскочил на толстый лёд, стукнул копытом трижды — появилась прорубь.

— Позови Тюленя, — молвил Олень Кривые Рожки. — Ты из его роду-племени, он на твой зов приплывёт.