Необычный подозреваемый. Удивительная реальная история современного Робин Гуда

Мать Стивена рассказала доктору Сулейману, что в детстве речь ее сына часто звучала монотонно. Путешествуя в машине, он повторял фразу «иногда мы ездим на велосипеде». Он не показывал пальцем на вещи, которые его интересовали, и не использовал коммуникативные жесты, например не махал рукой на прощание. Не делился ничем с другими детьми и не участвовал в общих играх. В кипе старых семейных фотографий есть одна, сделанная на празднике по случаю шестого или седьмого дня рождения Стивена. Пятеро других детей смотрят в камеру, стоя по обе стороны от самодельного кукольного театра со сценой, занавесом и вывеской (надпись: «Кукольный театр Стивена» расположена под радугой и улыбающейся звездой). Заметно, что для создания этого самодельного театра приложено много усилий. На полу лежат воздушные шары, а мать и отец Стивена стоят позади кукольного театра, оба с неловкими полуулыбками. Отец даже надел бумажный праздничный колпак. Но Стивен просто сидит на полу, отвернувшись от камеры, и задумчиво смотрит на тряпочную марионетку у себя на коленях. Он словно находится в воздушном пузыре. С таким же успехом он мог бы сидеть здесь в полном одиночестве. Стивен также был чувствителен к громким звукам. Однажды, когда он с родителями приехал в Дуврский замок, раздался пушечный выстрел и вывел Стивена из равновесия. Как пояснила его мать для отчета, мальчик кричал и кричал «в течение долгого времени».

В заключение доктор Сулейман заявляет: «нет никаких сомнений» в том, что Стивен страдает синдромом Аспергера. Находящийся при этом в тюрьме Стивен в своем дневнике деловито размышлял о вероятности того, что именно эта неуловимая штука всю жизнь отличала его от других: «Если у меня синдром Аспергера, то это все объясняет».

Так и хочется крикнуть: «Ну конечно, это все объясняет!» Проследив за ходом жизни Стивена, нетрудно прийти к выводу, что его состояние давно требовало постановки диагноза. Стоит лишь вспомнить его поведение в школе, неспособность завязать дружеские отношения ни с кем, кроме Бена Уивера, его постоянное ведение дневников, его одержимость определенными темами, истерические реакции на изменения в распорядке дня и все прочее, подробно описанное доктором Сулейманом. Если бы это был ваш ребенок, скажете вы себе, вы бы вмешались. Вы бы постарались выяснить, что с ним не так и как это можно исправить. Но Стивеном не пренебрегали. В детстве он регулярно контактировал со специалистами в области психического здоровья, как из-за шизофрении его матери, так и из-за его собственных трудностей со школой. Его включили в план по защите детей. Его осматривали семейные терапевты и социальные работники. Ради него созывали консилиумы учителей, врачей и социальных работников. Анджела Томпсон вспоминает одно такое совещание, состоявшееся, когда Стивену было четырнадцать или пятнадцать лет.

– Я помню, как мы проводили эту межведомственную встречу, – рассказывает она. – По-моему, тогда у Стивена дома были какие-то проблемы из-за матери. Она поджигала машины и преследовала людей. Я помню, что она преследовала одного человека, работника городской аптеки. Поэтому созвали собрание, на нем был врач, социальный работник, директор школы, я тоже присутствовала. Пришли все, включая врача-психиатра, который знал родителей Стивена.

Томпсон говорит, что на этом собрании рассматривали вероятность того, что Стивен страдает психическим заболеванием, выходящим за рамки социальной фобии, но врач-психиатр отклонил эту идею.

– Было сказано: «Ну, он слишком молод, чтобы ему ставить диагноз. Я не хочу навешивать на него ярлык в этом возрасте».

Важно отметить, что многие люди все детство проживают с недиагностированным синдромом Аспергера. Доктор Сулейман – написавший такой краткий и сухой отчет, но при личном общении оказавшийся сердечным, жизнерадостным и многословным человеком, – говорит, что ему не пришлось бы ставить диагнозы взрослым людям, если бы их недуг диагностировали еще в детстве. Есть причины, по которым окружающие Стивена взрослые не торопились заявлять, что он страдает каким-то отклонением в развитии. Во-первых, двадцать лет назад синдром Аспергера был просто не так хорошо изучен, как сегодня. О нем мало знали и плохо в нем разбирались. К тому же дети с этим заболеванием, как правило, хорошо соображают, что указывает на как минимум средний уровень развития интеллекта и способность справляться с учебой без каких-либо проблем. Дети, которые учатся плохо, возможно из-за более тяжелых форм аутизма или таких недугов, как дислексия, обычно получают много внимания, потому что с ними явно что-то «не так».