Необыкновенная история про Эмили и её хвост

Когда она вынырнула, я захлопала в ладоши. То есть попыталась. Потому что, едва подняв обе руки, я ушла в глубину и нахлебалась воды. Русалка рассмеялась и подплыла поближе.

– Никогда прежде тебя не видела, – сказала она. – Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– И мне. Но ты учишься не в нашей школе, да?

– В Брайтпортской. В этом году перешла.

– Ой! – Она встревоженно посмотрела на меня и отплыла подальше.

– В чем дело?

– Просто… я никогда о такой не слышала. Это русалочья школа?

– Ты посещаешь русалочью школу?

Все это было похоже на сказку, и хотя я давно выросла из сказок – правда-правда, – ее слова звучали чудесно.

Шона сложила руки на груди – интересно, как она при этом не тонет? – и довольно сварливо буркнула:

– И что тут такого? А какую еще школу, по-твоему, я должна посещать?

– Да нет! Наоборот, это здорово! – заорала я. – Мне бы тоже очень хотелось.

Мне вдруг захотелось рассказать ей все-все.

– Понимаешь… я только недавно стала русалкой. Прежде то ли не знала, то ли еще что… – Слова потоком полились из меня. – Даже в воде никогда толком не бывала. А когда наконец окунулась, то оно со мной и случилось. Вначале я сильно испугалась, а теперь жалею, что не обнаружила своего дара раньше.

Я подняла взгляд. Русалка смотрела на меня во все глаза, словно я была инопланетянкой, которую выбросило на берег. Я тоже попыталась сложить руки и обнаружила, что если легонько шевелить хвостом туда-сюда, то можно держаться прямо. Так мы и торчали в воде, поводя хвостами и рассматривая друг друга. Затем уголок ее рта дрогнул, и я почувствовала, что на моей левой щеке тоже появляется ямочка. Через мгновенье мы обе хохотали как ненормальные.

– Над чем мы смеемся? – выдавила я, с трудом восстановив дыхание.

– Сама не знаю! – ответила русалка, и мы опять засмеялись.

– Как тебя зовут? – спросила она, когда мы успокоились. – Я – Шона Шелкопер.

– А я – Эмили Ветрохват.

– Ветрохват? Ты не шутишь? – Шона больше не улыбалась.

– Нет. А что?

– Ничего. Просто…

– Да в чем же дело?

– Нет-нет, ни в чем. Мне показалось, что я уже слышала эту фамилию, но я ошиблась. Наверное, показалось. Прежде ты сюда не заплывала, правда?

– Прежде? Я и плавать-то научилась всего две недели назад! – усмехнулась я.

– А что ты сделала с хвостом? – спросила Шона самым серьезным тоном.

– С хвостом?

– Да, с хвостом.

– Ты о стойке? Хочешь, чтобы я еще раз показала?

– Нет, я о другом, – она ткнула пальцем под воду. – Как ты его меняешь?

– Сама не знаю. Он просто меняется, и все. Захожу в воду, и ноги исчезают.

– В жизни о таком не слышала. Разве что в книжках читала. А каково это?

– Передвигаться на ногах?

Шона кивнула.

– В общем неплохо. Можно всюду ходить, бегать, лазать, прыгать и скакать.

Шона смотрела на меня, будто я заговорила на тарабарском языке.

– Зато ногами нельзя вот так!

Она нырнула. Ее хвост закрутился над водой. Она вертела им все быстрее и быстрее, выписывая хвостокружительные пируэты. Вода так и брызгала во все стороны, засияли лунные радуги. Потом Шона перевернулась обратно вверх головой.

– Потрясающе! – воскликнула я.

– Мы разучиваем это на ныротанцах. Собираемся выступить на межзаливных соревнованиях через несколько недель. Меня впервые зачислили в команду.

– Ныротанцы?

– Ну да, предмет такой. Ныряние и танцы. А в прошлом году я ходила на хор, – захлебываясь от восторга, сообщила Шона. – И миссис Девятивал сказала, что во время моего выступления целых пять рыбаков поплыли на скалы, зачарованные моим голосом. – Русалка горделиво улыбнулась, ее застенчивости и след простыл. – Еще никому в Камнебригской школе не удавалось приманить столько рыбаков зараз.

– И ты полагаешь, это хорошо? – с сомнением уточнила я.

– Хорошо? Да это просто великолепно! Я собираюсь стать сиреной, когда вырасту.

– То есть все эти легенды о русалках, заманивающих моряков на погибель, – правда?

– Мы вовсе не желаем им смерти, – пожала плечами Шона. – Зачем это нам? Просто гипнотизируем их, заставляя изменить маршрут, а потом стираем им память. Они уплывают восвояси, забывая, что встречались с нами.

– Стираете им память?

– Ага. Это самое безопасное. Только не всякий такое умеет. Лишь настоящие сирены и приближенные Царя. А иначе люди или украдут всю нашу рыбу, или обнаружат нас. Но иногда… – Шона склонилась ко мне поближе. – Иногда они влюбляются.

– Кто? Рыбаки и русалки?

– Ну да! – энергично закивала Шона. – Об этом столько историй! Влюбляться в людей категорически запрещено, но ведь это так романтично. Ты не находишь?

– Наверное. Ты для этого сегодня пела?

– Что ты! Просто репетировала для контрольной по красе и осанке, – сказала она так, словно этих слов мне было достаточно, чтобы понять, о чем она. – Завтра зачет, а я никак не добьюсь идеальной позы. Нужно правильно сесть, склонить голову под правильным углом и сто раз провести гребнем по волосам. Попытка проделать все это одновременно – настоящая заноза в жабрах.

Она затихла, и я решила, что мне пора тоже что-нибудь сказать.

– Я так тебя понимаю, – сообщила я, надеясь, что выходит убедительно.