Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 1

Первым из бездельного шатания по улицам был выключен Юзик Ромашкович. Его отправили в лесничество для участия в начавшихся полевых работах. Почти одновременно с ним в Пуштинское лесничество отправился и Юра Стасевич, куда после окончания учебного года переехала и Янина Владимировна с дочкой Вандой.

Боря Алёшкин остался один, нельзя же считать Женю настоящим товарищем! Во-первых, она девчонка, а во-вторых, с ней просто скучно. И хотя с Володей Армашем тоже игралось не очень-то весело, но других-то друзей не было, приходилось идти к нему.

Играть дома в солдатики, когда на улице тепло и светит яркое солнце, или толочься в маленьком дворике у квартиры Армашей и лишь из-за забора смотреть на других ребят, бегущих куда-нибудь, было тоже выше Бориных сил. А Володю, несмотря на его отчаянный рёв и даже брань, которой он осыпал родителей, дальше двора не выпускали. И Боря у Армашей не задерживался. Однако и уходить далеко от дома не решался, ограничивая свои путешествия Гимназической улицей и дворами обеих гимназий, но и здесь ему удавалось увидеть много интересного: то проходили куда-нибудь солдаты, то проезжали верховые, то на дворе гимназии занимались члены народной милиции, то… Да мало ли было интересного и важного, на что нужно обязательно посмотреть!

Ещё с мая месяца в Темникове, как и во многих других местах, началась подготовка к выборам в Учредительное собрание. В городе появилось много новых людей – агитаторов от различных партий, существовавших тогда в России. Вновь участились собрания и митинги, на которых эти агитаторы, яростно споря друг с другом и восхваляя каждый свою партию, призывали жителей Темникова голосовать за список выборщиков его партии. Мало того, тут же производилась и запись в какую-либо партию, причём в большинстве случаев оформлялось это очень просто: записав того или иного уговорённого человека, агитатор брал с него вступительный взнос – обычно 50 копеек и выдавал записанному листочек, который и заменял партийный билет.

Были такие, кто, записавшись на одном собрании в одну партию, на другом записывался в другую. На одном из таких собраний записалась в партию кадетов и Мария Александровна Пигута. Сделала она это не столько под влиянием горячей речи агитатора и не потому, что многие её знакомые, в том числе и директор мужской гимназии Чикунский и некоторые педагоги оказались в этой партии, а, скорее всего, потому, что, как было известно из газет, во главе этой партии стоял знакомый человек – Милюков, когда-то учившийся в университете вместе с её братом. Она полагала, что этот человек порядочен и честен и будет по-настоящему заботиться о благе России.

В это бурное время почти все педагоги обеих гимназий записывались в различные партии. Записалась в партию эсеров библиотекарь Варвара Степановна Травина, а другая ближайшая помощница Пигуты – Анна Захаровна Замошникова – в партию социал-демократов.

Когда эти три женщины собирались вместе, между ними разгорались бурные дискуссии. Каждая из них, в то время не очень-то разбираясь в существе и программе своей партии, считала своим долгом, поскольку она уже в неё вступила, всячески защищать и горячо доказывать её подлинную революционность и необходимость для России, одновременно стремясь показать, что другие партии никуда не годятся.

Иногда свидетелем таких споров бывал и Боря, больше всего его удивляло то, что и Варвара Степановна, и Анна Захаровна называли бабусю «наш кадет». Мальчик недоумевал: он хорошо знал кадетов и никак не мог понять, как это бабуся может быть кадетом.

Дело в том, что сыновья директора городского училища Оболенского учились в Москве в кадетском корпусе и приезжали на каникулы в Темников. Они ходили в чёрной форме с красными погонами и красными полосами на штанах, всегда очень важничали, держались неприступно, чем, конечно, злили всех городских мальчишек.

И если между гимназистами, учениками Саровского училища и городского существовала постоянная вражда, то с появлением кадетов местные распри на время забывались, и против кадетов ополчались все. Те обычно в драку не вступали ввиду своей малочисленности, а трусливо убегали во двор своего дома и оттуда через забор отстреливались от своих преследователей обломками кирпичей или комками грязи.

Группа преследователей, отойдя на недосягаемое для бросков расстояние, во всю глотку кричала:

– Кадет, кадет! На палочку надет!

Эта дикая серенада прекращалась только с появлением в калитке огромного бородатого дворника с метлой в руке, из-за спины которого выглядывали ненавистные кадеты. Дворник грозно потрясал метлой и хриплым басом кричал:

– А вот я вас сейчас, голопузые! Поймаю – крапивой попотчую!

Ребятишки отбегали подальше, но если дворник уходил, то всё начиналось сначала. А когда не на шутку рассерженный дворник бросался за ними в погоню, ребята разлетались в разные стороны, словно стайка вспугнутых воробьёв.