Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1

Управившись с этими первоочередными делами и натаскав из водопроводной колонки воды, Борис мог ещё несколько часов побыть со своими младшими братьями. Люся, считавшая себя в свои 11 лет уже достаточно взрослой девочкой, не желала водить компанию с мальчишками, она обычно читала или играла с кем-нибудь из немногочисленных подруг. Ну а Боре-младшему, семилетнему мальчику, и Жене, которому шёл четвёртый год, было скучно. В гарнизоне подходящих по возрасту ребят не было, они были вынуждены целыми днями оставаться одни — и отец, и мать, и старший брат, и Люся находились на работе или в школе, поэтому в воскресенье эти ребятишки липли к старшим, как мухи. Ну и если отец часто работал и в этот день, а мать старалась выполнить все неотложные хозяйственные дела: постирать, привести в порядок квартиру, да и наготовить кое-чего про запас из еды, то Борис после магазинов до самого позднего вечера поступал в их полное распоряжение.

Надо сказать, что это и ему доставляло большое удовольствие, он как-то сразу полюбил этих малышей, они отвечали ему тем же, и все трое дотемна катались на санках, играли в снежки, строили снежные крепости или просто лазали по окружающим сопкам с одинаковым увлечением.

Такие взаимоотношения между детьми радовали и Якова Матвеевича, и Анну Николаевну, первое время волнующихся за то, как приживётся их вновь найденный старший сын в семье. Но всё складывалось достаточно хорошо и, пожалуй, именно это старание Бориса-большого вознаградить малышей и семью за свою оторванность от неё в другие дни недели позволяло старшим Алёшкиным не препятствовать в выполнении той большой общественной работы, которую ему пришлось выполнять с первых же дней учебного года.

Глава третья

Обычно почти каждое воскресенье Борис отправлялся и в клуб, расположенный, как мы уже говорили, в бывшей гарнизонной церкви и теперь еженедельно по воскресеньям используемый или для концерта, или для спектакля, устраиваемых артистами из числа учителей, старших школьников или служащих местных учреждений, или для показа кинокартины, привозимой вместе с передвижным киноаппаратом из Владивостока. В этот день там собиралась почти вся шкотовская молодёжь, все комсомольцы, ну и конечно, обязательно бывал и наш герой, тем более что клуб находился от его дома в каких-нибудь двухстах шагах.

Конечно, в клуб его влекли не только эти развлечения, в которых он иногда и участвовал, а кое-что и другое.

В четвёртом классе школы II ступени училась девушка почти одних лет с Борисом, Зоя Мамонтова. Вскоре после начала учебного года она вступила в комсомол, и секретарь комсомольской группы Алёшкин, всегда весёлый, оживлённый, заинтересовал её. Своей заинтересованности она не скрывала, а, наоборот, старалась её показать. Конечно, Борис этого не заметить не мог и, в свою очередь, тоже стал обращать на неё внимание. Эта смазливая разбитная девушка привлекла его, и он даже как-то отважился на свидание с ней. Хотя, по правде сказать, это свидание и не доставило ему какого-нибудь особенного удовольствия, так как он постоянно думал только о том, как бы поскорее уйти, чтобы не опоздать на занятия политкружка, а она всё время беспокойно оглядывалась по сторонам, боясь, что их могут увидеть её родные.

Свидание происходило на сопке, в двадцати-тридцати шагах за зданием школы и в сотне шагов от дома Зои. Они стояли друг против друга, держась за руки и, кажется, оба не знали, что им делать. Потом она заторопилась домой, чему Борис обрадовался, они как-то неловко ткнулись губами и, смущённые и испуганные, разбежались в разные стороны. Борис потом не один раз вспоминал своё первое свидание с девушкой и сам смеялся над её и своим поведением, он об этом никогда никому не рассказывал. Мы описали его свидание только потому, что оно в жизни Бориса было действительно первым.

Нужно сказать, что после своего неудачного романа с Наташей Карташовой, Борис как будто проснулся. Если до этого он в общем-то к девочкам и девушкам своего возраста относился совершенно равнодушно, как к друзьям-мальчишкам, или, что было ещё в раннем детстве, с рыцарским платоническим преклонением, то теперь в каждой девушке, чем-либо привлекавшей его, он вдруг начал видеть особу другого пола, и его отношение к ней выливались в какие-то, ещё, правда, совсем неосознанные, желания.

Теперь ему хотелось поцеловать понравившуюся девушку, побыть с ней наедине, и такое желание у него возникало далеко не к одной девушке: он мечтал о поцелуях с Ниной Черненко, с Милкой Пашкевич, с Полей Медведь, и ещё со многими другими.

Как раз в этот период судьба его столкнула с такой, видимо, опытной кокеткой, какой оказалась Шура Сальникова. Несколько раз перед собраниями или заседаниями бюро, когда они оказывались вдвоём, она, замечая восторженные влюблённые взгляды, бросаемые на неё Борисом (а он в этот период бросал их чуть ли не на всех девушек, с которыми так или иначе часто встречался), хитрая девушка подсаживалась к нему, обнимала его, целовала в губы и, напевая бессмысленную песенку:

— Поцелуй меня, потом я тебя,