Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1

Ведь ты, дорогой читатель, наверно, помнишь, что никаких паспортов не было, единственным документом, удостоверяющим личность, мог быть и профсоюзный билет, и комсомольский, и даже просто какая-нибудь справка. У нашего героя в связи с его поездкой через всю Россию имелась справка, выданная Темниковском уисполкомом, которая удостоверяла, что он действительно Борис Яковлевич Алёшкин, родившийся в городе Темникове 16 августа 1907 года (письмоводитель, выдававший эту справку, был не очень силён в арифметике, и при переводе из церковной книги Напольной церкви, служившей ему основанием для выдачи, старого стиля, которым там был обозначен день рождения Бори, на новый перепутал немного и вместо 13 прибавил 14 дней; но, так или иначе, эта дата в последующем фигурировала во всех документах парня). По этой справке выходило, что ему только-только исполнилось 17 лет, а он помнил, что одним из условий приёма на курсы был 18-летний возраст.

Он хотел было соврать, но потом всё-таки протянул свою справку. Дронов взглянул на неё и сердито сказал:

— Ну вот, пожалуйста, и этот не годится! Ему ещё восемнадцати нет. Что они там только думают на бирже? Нет, я сегодня же к заведующему схожу, поругаюсь как следует. Что они, не могут у посылаемого все вопросы выяснить? Зря у нас только время отнимают!

Боря понял, что его дело прогорело. И теперь ему стало жаль ту девушку, которую он уговорил выдать направление. Он покраснел и, смущаясь, произнёс:

— Пожалуйста, не ругайте заведующего биржей, он ни при чём, это я виноват. Мне уж очень хотелось попасть на эти курсы, я там неправильно свой возраст назвал…

— Ну вот, он ещё и обманом занимается, куда же такого брать?

— Погодите, Иван Иванович, мне малец нравится. А почему тебе так хотелось на курсы попасть? Что, надоело на бирже околачиваться? — вмешался старик.

— Нет, совсем нет! — воскликнул возмущённо Борис. — Я и на бирже-то всего двадцать дней. Я раньше жил у лесничего долго и очень люблю лес. Вот мне и захотелось работать в лесу.

— Ну вот видите, товарищ Дронов, а вы такому пареньку отказать хотели! Да нам за таких хвататься нужно: он не от нужды идёт, а по призванию, можно сказать! Нет, его обязательно возьмём.

— Да как же мы можем взять, ведь десятник — материально ответственное лицо, а таким может быть только совершеннолетний человек!

— Ах, какой вы, право, чуть не сказал, бюрократ, — засмеялся старик, — пошлём его сперва помощником десятника, без материальной ответственности, а затем в десятники переведём. Всё равно большую часть наших курсантов сразу десятниками посылать будет нельзя, ведь у них практических-то навыков нет, им надо будет ещё их приобрести, а это никакими курсами сделать нельзя. Нет, этого мы берём, обязательно!

— Хорошо-хорошо, Александр Александрович, раз вы требуете, возьмём, ведь, в конце концов, вы заведуете этими курсами, вы за них и за курсантов отвечать будете. Пожалуйста. Пусть на экзамены приходит.

Старик, видимо, немного уязвлённый словами Дронова, сердито сказал:

— Я ознакомился с его свидетельством об окончании школы, таких мы будем без экзамена принимать, записывайте его сразу в число слушателей, и других с отличным окончанием школы II ступени сразу зачисляйте. На экзамены 25 августа присылайте только тех, кто окончил школу посредственно, ну, да если их не хватит, то можно прислать и тех, кто недоучился один или два года. Я пойду, надо ещё с директором треста о пособиях договориться. До свидания, — обернулся он к Борису и, протянув руку Дронову, продолжал:

— Список курсантов и претендентов на курсы пришлите мне завтра.

— Хорошо, товарищ Василевский, — ответил Дронов, пожимая протянутую руку и встав из-за стола.

Когда старик вышел, Дронов повернулся к Борису:

— Повезло тебе, парень. Понравился ты нашему старику, а он разборчивый. Зачислим тебя на курсы. Начало занятий 1 сентября, явиться нужно будет к 9 часам утра в здание Лесного института при ДВГУ. Приказ о твоём зачислении завтра будет отдан, а послезавтра можешь прийти в бухгалтерию на первом этаже и получить за месяц вперёд стипендию: вам на курсах определена стипендия по 18 рублей в месяц. Можешь идти.

Не помня себя от радости, кое-как пробормотав слова благодарности, Боря выскочил из кабинета Дронова и чуть не галопом помчался домой.

Впоследствии он узнал, что в его зачислении на курсы был повинен не только авторитет Василевского, профессора ГДУ, заведовавшего лесным факультетом этого университета, вскоре переименованного в Лесной институт, а ещё и другие обстоятельства.