Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1

Во время завтрака Борис узнал, что на два летних месяца каждый курс (а всего их три) военно-фельдшерской школы госпиталя формируется в роту, а все вместе — в батальон. Таким образом будущие военные фельдшеры проходят подготовку по специальной программе с таким расчётом, чтобы к окончанию школы каждый из них имел, кроме специальных, общевойсковые знания в объёме командира отделения. Узнал Борис также и то, что им достался первый курс, который военную подготовку будет проходить впервые, и что им за два месяца надо обучить курсантов по программе действий одиночного бойца вплоть до отработки всех стрелковых упражнений. Просвещавший Бориса товарищ объяснил:

— Наша задача — научить этих лекаришек за пару месяцев всему тому, что обычно боец проходит не менее чем за полгода. Правда, — добавил он, — тут ребята все грамотные, не менее пяти лет образования, да вот уже зиму в фельдшерской школе занимались, где кроме медицины их тоже кое-чему учили, но всё-таки попотеть с ними придётся. Сейчас пока курсантов ещё нет — они на каникулах и окончательно съедутся дня через два, тогда и начнём занятия. А пока нас «шпигуют» комбат и комроты, они все кадровые строевики, состоят в штатах этого госпиталя и полагают, что мы, запасники, ничего не знаем и не помним, вот и взялись за нас!

И верно, сразу же после завтрака начались занятия комсостава. Они продолжались до обеда, а потом до ужина. Но такая нагрузка Алёшкину показалась даже приятной. Он умел быстро переключаться с одного дела на другое, и, попав в знакомую, почти родную военную обстановку, где ему пришлось, по существу, ничего не делать, а только вспоминать недавно пройденное, освободившись от всех тягот и неприятностей, которые ждали его каждый день с утра и до поздней ночи на работе в ДГРТ, он даже обрадовался. Ему как-то сразу стало легко и свободно.

Вечером, когда остальные командиры вспоминали о своей вольной гражданской жизни и жаловались на тяжесть военной службы, Борис, хотя благоразумно и молчал, сам же думал: «Эх, вас бы в мою шкуру, так не то бы запели…» Из рассказов своих сослуживцев он узнал, что один из них был учителем математики, другой — техником-строителем и третий — делопроизводителем в какой-то конторе. На гражданке они работали без большого напряжения, и та нагрузка, которую им приходилось выдерживать теперь, для них казалась очень тяжёлой. Все они были гораздо старше Алёшкина и потому основательно подзабыли военное дело.

Незаметно прошла неделя, затем другая. Борис уже неплохо знал бойцов своего взвода. Большинство — хорошие, старательные люди, серьёзно относившиеся к своей учёбе, но двое были такими, что называется «унеси ты моё горе». Возрастной состав курсантов был самый разнообразный: от людей рождения 1905–1906 годов до мальчишек, которым едва стукнуло 18 лет. Уровень их развития и степень грамотности были тоже разными. Все курсанты состояли из числа призывников этого года, пожелавших стать военными медиками. Некоторые действительно намеревались получить медицинские знания, но кое-кто пошёл на курсы, ища службу полегче и поспокойнее. Они после первого года обучения уже хотели податься обратно, но этого сделать было нельзя. Поэтому к занятиям все относились по-разному.

Как бы там ни было, пока Алёшкину жаловаться на своих бойцов не приходилось: программу они усваивали неплохо, упражнялись в стрелковом деле и даже по одному разу стреляли из боевой винтовки. Случилось так, что бойцы полюбили своего командира взвода, и, может быть, поэтому к концу третьей недели взвод Алёшкина был в числе лучших.

Раз в неделю Борис писал своей Катюше и также раз в неделю аккуратно получал письма от неё. Над их перепиской по расписанию его соседи без конца подтрунивали. Как уже говорилось, все они были намного старше Бориса и их семейные отношения успели слегка остыть.

К концу первого месяца службы курсанты успешно закончили половину программы. Это совпало с празднованием 1 Мая. Командование устроило вечер для работников госпиталя, курсантов и больных. Здесь уже была организована красноармейская самодеятельность, кстати сказать, группы самодеятельности вообще во всех воинских частях Дальнего Востока стали плодиться как грибы после того, как ансамбль Александрова в 1929–1930 гг. посетил почти все гарнизоны. Вот и самодеятельность в госпитале готовила концерты к большим праздникам. Для участия приглашались желающие из курсантов и их командиров. Алёшкин, активный участник самодеятельности в полку и в ДГРТ, остаться в стороне не мог. Он исполнял номер, который уже знал. Это была небольшая цирковая клоунада с двумя музыкальными номерами на бутылках, наполненных водой, и на кусках дерева, изображавших ксилофон. Для выступлений Борису был необходим партнёр, им согласился быть один из его товарищей, командир взвода. Требовался и музыкант — хотя бы гармонист. Он нашёлся среди курсантов.