Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 1

— Однажды, — продолжал свой рассказ начальник политотдела, — когда санитары и проводник с Джеком возвращались, их заметил немецкий пулемётчик. Огнём пулемёта был ранен пёс и убит его проводник. Санитары и раненый, которого они несли, остались целы. Естественно, что, как только открылся огонь, все они легли на землю, к ним подполз и скулящий Джек. Когда огонь стих, и санитары вновь взяли носилки с раненым, тот настоял, чтобы Джека взяли тоже. Так их и принесли в полковой медпункт на одних носилках. Там раненый, а он был младшим политруком, умер, но перед смертью потребовал, чтобы Джека вылечили. Старший врач полка доложил об этом комиссару полка, а тот сообщил в политотдел дивизии. Я разыскал Джека в ветлазарете и после того, как они отказались его лечить, позвонил сюда, а остальное вы знаете, — закончил свой рассказ Лурье.

* * *

В течение первой половины марта в жизни Бориса произошло два события. Если к одному из них он уже довольно долго (для военного времени) готовился, то другое явилось совершенно неожиданным. Первое заключалось в том, что 5 марта 1942 года на собрании партячейки медсанбата Бориса приняли в кандидаты ВКП(б). Пришлось ему снова рассказать свою историю об исключении из партии в 1933 году, признаться в своей слабости и ложной гордости, не позволившей ему своевременно добиться отмены этого решения и восстановления в партии. Пришлось выслушать и досадные упрёки за это своё поведение, но в то же время и много похвал за самоотверженную и честную работу во время первого полугодия войны. Рекомендовали Алёшкина начштаба Скуратов, интендант Прохоров и новый начальник медснабжения медсанбата Стрельцов. На собрании выступил и комиссар дивизии Марченко, который в это время находился в батальоне. Он тоже отозвался об Алёшкине положительно и внёс предложение о его приёме в кандидаты ВКП(б).

Комиссар Марченко оказался в батальоне вот почему. До войны он служил на одной из погранзастав Средней Азии, там заразился амёбной дизентерией и очень долго болел. С тех пор при нарушении режима питания у него часто начиналось обострение хронического заболевания кишечника. Побыв, хоть и очень короткое время, внутри блокадного кольца в Ленинграде, он волей-неволей должен был питаться тем и так, как питались все командиры, находившиеся в блокаде. Для его подорванного организма, вернее, органов пищеварения, такой «эксперимент» бесследно пройти не мог. После переезда на новое место дислокации дивизии комиссар свалился. Армейские медики хотели его эвакуировать в какой-нибудь из фронтовых госпиталей, но он категорически отказался и потребовал, чтобы его лечили в медсанбате дивизии. Профессор Берлинг, армейский терапевт, знакомый с Прокофьевой, решил, что ей можно доверить лечение такого больного, и разрешил оставить Марченко в батальоне.

Ещё в начале февраля одна из комнат барака № 2, расположенная рядом со штабом, была переоборудована под палату для лечения раненых из числа высшего командного состава. Она пустовала, таких раненых долго не было. В конце февраля в неё и поместили тяжело заболевшего комиссара дивизии полкового комиссара Марченко.

Борис помнил его энергичным, цветущим, упитанным человеком, а сейчас, спустя каких-то два месяца, что они не виделись, он совершенно изменился. Это был худой, с бледно-серым лицом, запавшими глазами и обострившимся носом, действительно тяжело больной человек. Он с трудом вышел из машины и немедленно лёг в приготовленную для него постель. Как потом выяснилось, Марченко заболел вскоре после прибытия на Ленинградский фронт, но тщательно скрывал свою болезнь. Только тогда, когда на одном из совещаний его состояние заметил член Военного совета армии, генерал-майор Танчеров, приказавший ему немедленно обратиться к врачам, он начал лечиться.

Зинаиде Николаевне предстояла трудная работа. Помня Марченко по его первому посещению медсанбата, все считали, что лечить такого пациента будет нелегко. Однако, прогнозы не оправдались. Он оказался на редкость послушным, терпеливым и дисциплинированным больным. И даже при тех ограниченных возможностях лечения, которыми располагала Прокофьева, диетическое питание и уход привели к тому, что дело у него быстро пошло на поправку.

По вечерам в его палате часто собирались Зинаида Николаевна, Лев Давыдович и Борис. Они вели беседы на самые разнообразные темы, и вскоре выяснилось, что Марченко — не только отличный политработник и храбрый командир, но развитой и весёлый человек. Хотя, конечно, по эрудиции и общительности он во многом уступал уже хорошо знакомому в медсанбате начальнику политотдела Лурье, но тоже был очень интересным собеседником.