Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том 2

Попрощавшись с Романовским, Борис и сопровождавшие его, полчаса поплутав по городу, нашли эти казармы. Отправив Лагунцова с одним из санитаров за оставленной на окраине колонной, Борис вместе с Захаровым и вторым санитаром приступили к осмотру помещений. Они обнаружили, что почти все казармы находятся во вполне пригодном к эксплуатации состоянии. Две из них более или менее пострадали от артобстрела, а у остальных четырёх лишь во многих окнах были разбиты стёкла. Разумеется, и сами казармы, и окружающий их двор были донельзя завалены разнообразным мусором, но это уже никого не смущало. Вычищать оставленные бегущими фашистами Авгиевы конюшни на месте размещения госпиталя вошло в привычку.

Самое главное, что имевшиеся на территории военного городка электростанция и водонапорная башня были исправны. Радовало также, что коттеджи, в один из которых Борис и Захаров успели заглянуть, находились в очень хорошем состоянии, и хватало места для размещения медперсонала. Горожан-немцев на месте расположения казарм и вокруг них не было.

Через час автоколонна госпиталя разгрузилась на площади в центре расположения казарм. За это время Захаров уже успел наметить четыре коттеджа, которые предполагалось занять под жильё врачей, медсестёр и под штаб госпиталя. Для Алёшкина он подобрал уютный домик, находившийся почти напротив ворот, ведущих в военный городок.

Дом этот, окружённый красивым цветником, был достаточно велик, и Борис полагал, что добрую половину его следует отдать врачам. В глубине двора виднелась зелень на хорошо ухоженных грядках.

Когда они с Игнатьичем начали перетаскивать во двор свои вещи, то тут, пожалуй, в первый раз, увидели настоящую живую «мирную» немку. Захватив из машины вещевые мешки, чемоданы, а также довольно объёмистый ящик с посудой, которую Игнатьич возил с собой ещё с Эстонии, они поднялись на невысокое крыльцо. Дверь была закрыта. Игнатьич взял топор и приготовился её взломать. Вдруг она неожиданно открылась, и на пороге показалась маленькая сухонькая старушка.

Увидев в руках Игнатьича топор, она отступила на шаг назад, испуганно подняла руки вверх и со слезами на глазах воскликнула:

— Ах, майн гот! Вер зинт кайне зольдатом! Вер зинт кайне фашистен! Хир лебт дер профессор!

Борис, как мог, попытался её успокоить, но его знаний немецкого языка явно не хватало, и он отправил Игнатьича за переводчицей.

Джек, насидевшись за дорогу в машине, весело бегал по двору. Борис в нетерпении топтался на крыльце, ему хотелось как можно скорее обследовать казармы, проверить правильность распределения помещений, побудить подчинённых ему людей к ускорению очистки будущей территории госпиталя, развернуть операционно-перевязочный блок и сразу же подготовиться к приёму первых раненых. Как только были разгружены все машины, он отправил с уезжавшим командиром автороты донесение начальнику сануправления фронта о том, что госпиталь № 27 прибыл на место новой дислокации и с 24:00 2 апреля 1945 года будет полностью готов к приёму раненых. Он полагал, что это донесение в сануправлении получат не позднее 14–15 часов, и, следовательно, по радио дадут распоряжение всем медслужбам частей, преследовавших врага, о переключении потока раненых на него.

Знал он также, что вследствие стремительности наступления, наши части не могли основательно прочёсывать все посёлки и леса, находившиеся в стороне от основных дорог, а там могли остаться группы недобитых фашистов, поэтому нельзя исключить возможность диверсий и нападения на такой объект, как госпиталь.

Если госпиталь Романовского находился в здании, окружённом высокой кирпичной стеной, то двадцать седьмой размещался почти на открытом пространстве. Нужно было организовать надёжную круговую охрану. Хотя Добин получил распоряжение и, вероятно, уже этим занимался, но всё-таки нужно было всё проверить самому. «Надо попросить Павловского строго проконтролировать, нет ли в оставшихся продскладах спиртных напитков, и если есть, то организовать строжайшую охрану. — Борис уже знал, что некоторые санитары и шофёры, да кое-кто и из начсостава госпиталя, весьма склонны к выпивке, а если они напьются, то вся работа по развёртыванию полетит к чёрту. — Надо организовать проверку всех соседних домов. Может быть, и в них притаились немцы. А тут ещё эта старуха стоит на пороге, в дом не войдёшь, ведь не будешь же её отпихивать…»

Алёшкин, погружённый в эти мысли, присел на один из своих чемоданов и закурил. Показалась Ася, та самая женщина, которую встретили в Эстонии и которая, теперь уже на должности дружинницы, была официально зачислена в штат госпиталя. Она исполняла обязанности переводчицы. Следом за ней, шагавшей крупными быстрыми шагами, едва поспевал Игнатьич.