Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том 2

Всё это Борис узнал от французского инженера, хорошо владевшего польским языком. Он сообщил и о том, что в разбитых складах предприятия «Телефункен» находится много хороших аппаратов, которые могут растащить, если не принять меры к их охране.

По возвращении в госпиталь Алёшкин приказал Захарову выделить двух санитаров для охраны этих складов, пока госпиталь будет стоять в городе.

Француз знал город достаточно и обещал по просьбе Бориса раздобыть для него хороший радиоприёмник. Чтобы знать, куда его доставить, он отправился вместе с группой. По дороге господин Жермо (так звали этого инженера) от имени остальных французов, а их в Штольпе было около сотни, просил Алёшкина организовать их возвращение на родину. Борис ответил, что этим вопросом будет заниматься военный комендант города, когда он появится, а он, как начальник госпиталя, может только помочь с питанием, если нужно.

— Благодарим вас, господин майор. Кое-какие продукты у нас есть, но если вы поможете нам хлебом и мясом, то мы будем вам благодарны.

Алёшкин тут же дал распоряжение Захарову выделить для французов необходимые продукты, теперь это не представляло затруднения. Госпиталю уже не раз попадались продовольственные склады фашистов, на которых находились и мясные консервы, и галеты, и мука. Подобный склад находился и здесь, в Штольпе.

После длительной прогулки по городу Алёшкин и Павловский в сопровождении французского инженера и переводчицы вернулись на территорию, занятую госпиталем. То, что они увидели, их поразило.

В чисто убранном дворе, вокруг которого стояли казармы (большую часть их окон уже успели застеклить, а в остальных кипела работа), стояла длинная очередь от самых ворот до прицепной полевой кухни за похлёбкой. Очередь эта, состоявшая главным образом из ребятишек 8–10 лет, державших в руках тарелки, миски и даже консервные банки, медленно продвигалась к кухне. Там дежурный повар Козлов наливал в подставленную посудину похлёбку, и ребята тут же начинали прямо через край хлебать это варево, издававшее аппетитный запах. Попадались в очереди и женщины.

Увидев офицеров, очередь молча испуганно шарахнулась в сторону, а повар при появлении командиров прекратил раздачу, соскочил с подножки кухни и, подбежав, рапортовал:

— Товарищ начальник госпиталя, по разрешению капитана Захарова, старшины Бодрова и секретаря партячейки Логиновой, произвожу выдачу питания пострадавшему немецкому населению.

Затем тише добавил:

— Суп сварен из трофейных немецких консервов и крупы.

Борис переглянулся с Павловским, гладившим в это время какого-то малыша по русой головёнке, и ответил:

— Продолжайте, только в следующий раз кухню вывозите за пределы расположения госпиталя.

Затем он обернулся к сопровождавшему его французу и сказал:

— Видите, господин инженер, наши бойцы не злопамятны. У этого повара в Псковской области вся семья погибла, а он немецких детей кормит…

Зайдя в здание госпиталя, Борис обрадовался тому, как быстро и хорошо санитары, дружинницы и медсёстры привели первую казарму в должный порядок. Он отсутствовал около трёх часов, а за это время полностью развернулись сортировка с санпропускником, операционно-перевязочный блок, пищеблок и несколько палат. Уже сейчас можно было начинать приём раненых.

Алёшкин посоветовал Захарову, воспользовавшись услугами переводчицы Аси, пригласить нескольких немок из очереди около кухни для выполнения разных технических работ по госпиталю: уборку оставшихся казарм, а в дальнейшем и палат, на кухню в качестве судомоек и подсобных рабочих и т. п. Это был первый раз за всю войну, когда он решил воспользоваться услугами немцев. Всех согласившихся Алёшкин приказал зачислить на довольствие и выписывать им зарплату, как вольнонаёмным.

К вечеру он узнал от Захарова, что тот набрал двадцать человек, а желающих работать было гораздо больше. При этом большинство выражало согласие работать только за питание, но большего числа Захаров пока брать не решился, хотя и помнил распоряжение начальника сануправления фронта о доведении ёмкости госпиталя до 1 500–2 000 человек при штате, рассчитанном на 200 коек.

С утра следующего дня начали поступать раненые, и вскоре всем работникам госпиталя пришлось трудиться с полной отдачей. Передав административные функции Захарову и Павловскому, Алёшкин полностью включился в лечебную работу. Он оперировал так же много и с таким же напряжением, как в период тяжёлых боёв на Волховском фронте. Облегчение было только в том, что в распоряжении медперсонала был настоящий постоянный электрический свет, водопровод, канализация и, конечно, хорошее помещение.