Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том 2

«Если госпиталь не будут трогать с места хотя бы две недели, то эту работу можно выполнить, помещение позволит, — подумал Захаров. — Теперь нужно искать дом для жилья».

Выйдя из ворот этого склада, как мысленно он назвал найденный сарай, Захаров увидел на противоположной стороне улицы узкий пятиэтажный дом. Половину первого этажа занимало какое-то торговое предприятие, но витрины его были закрыты железными жалюзи. Над входом висела большая вывеска с какой-то немецкой надписью и нарисованной свиной головой, колбасой и окороком. «Колбасная фабрика, — подумал он. — Пригодится!» Оставив автоматчика у ворот склада и приказав ему никого туда не впускать, Захаров направился в здание.

Немцы уже поснимали белые флаги и, привыкнув к постоянным визитам представителей Красной армии, дверей не запирали, поэтому он беспрепятственно вошёл внутрь помещения, которое оказалось магазином. Стены там были выложены белой глазированной плиткой, пол — метлахской плиткой. Прилавок был отделан плиткой из мраморной крошки, а сзади, на железной балке, висело множество крючьев различной величины.

Когда Захаров захлопнул за собой дверь, раздалось звяканье колокольчика, на звук которого из небольшой дверцы за прилавком, с трудом протискиваясь, показался очень толстый пожилой немец. На лице его была написана угодливость и любезность. Он низко поклонился и, показав рукой на пустые крючья, на какой-то польско-немецкой смеси языков извиняющимся тоном произнёс:

— Менса нема. Швайн нема, герр офицер.

Захаров пренебрежительно махнул рукой и, так как его знания немецкого языка были ничтожны, сперва сказал по-русски:

— Не нужно мне мяса, мне дом нужен!

Немец испуганно таращит круглые бесцветные глаза, а в дверце показалась дрожащая от страха женщина. Захаров добавил по-немецки:

— Их габе дер хауз!

Убедившись, что немец всё равно не понял, он поманил его рукой и, показывая на прихожую, через которую он вошёл, приказал:

— Геен зи!

Немец послушно вышел с ним, и они стали подниматься по лестнице. На площадке второго этажа Захаров увидел открытые двери двух квартир. Всё в них находилось в страшном беспорядке: на полу, на стульях и даже на неубранных кроватях валялись разбросанная женская и мужская одежда. Очевидно, хозяева квартир покинули их в такой спешке, что не захватили даже самых нужных вещей. Обе квартиры состояли из трёх больших комнат и кухни. Таким образом, учитывая четыре свободных этажа, в доме имелось восемь квартир, за исключением той, которую занимали хозяева магазина.

Немец молча следовал за Захаровым и когда они обошли все квартиры, сказал:

— Мешканне эсс… капут.

Захаров понял, что здесь жили эсэсовцы, очевидно, офицеры, в своё время сбежавшие, и спросил:

— Каких-нибудь солдат нет?

Немец понял:

— Зольдатен нихт, кайне нихт.

— Хорошо, — сказал Захаров. — Никого не пускайт, моя занимайт.

Неизвестно, понял ли немец эти, непонятно на каком языке произнесённые слова, но согласно кивнул головой.

Выйдя из дома, Захаров вырвал листок из полевой книжки и, написав на нём крупными буквами «Хозяйство Алёшкина», прикрепил его к входной двери. Когда он вернулся к своей машине, сюда же подъехал и Борис. Он одобрил действия Захарова, и спустя сутки на складе уже лежало сваленное в огромные кучи имущество госпиталя, на площадке ровно выстроились разгруженные машины, а в здании напротив шла генеральная уборка помещения и расселение личного состава.

Амбулаторию устроили в помещении магазина, потребовав от хозяина убрать все крючья. Медикаменты разложили на прилавки, посредине поставили два перевязочных стола, у витрины — стол для врача, а у стен — несколько стульев.

Работа амбулатории началась почти с первых часов прибытия госпиталя, и за время стоянки в этом помещении госпиталь принял около трёхсот амбулаторных больных.

Алёшкин поселился в одной из квартир второго этажа, заняв две комнаты и кухню. В кухне жил новый ординарец с Джеком. Первая, проходная, комната служила кабинетом начальника и местом для проведения различных совещаний, вторая — спальней. Третья комната этой квартиры, самая большая, отводилась под штаб, там же жил и начальник штаба Добин. Остальные люди удобно разместились в квартирах, только Павловский поселился в соседнем доме, заняв квартиру из четырёх комнат, очень хорошо обставленную. Очевидно, хозяева этих домов сдавали меблированные квартиры внаём. В период войны в этом районе жили в основном эсэсовцы, сбежавшие при наступлении наших войск. Для размещения строевых воинских частей эти квартиры были непригодны, и поэтому до прихода тыловых частей штаба фронта они пустовали.

Пользуясь временной передышкой, Борис и Захаров решили первым делом по-настоящему разобраться с имевшимся в их распоряжении имуществом. К этой работе они подключили заведующую аптекой Иванченко и старших операционных сестёр. Всех людей, свободных от несения караульной службы, поставили на сортировку имущества.