Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том 2

До сих пор все документы, необходимые для поступления, Алёшкин держал у себя. Теперь же заполненную анкету, автобиографию и заявление он решил лично отдать полковнику Головину. В этот же день вечером он был у полковника, передал ему документы и доложил о своём желании работать под его руководством. Тот вызвал инспектора отдела кадров Лепёшкина и велел ему отдать приказ о зачислении майора Алёшкина с этого дня начальником медотделения ОИТК, с предоставлением ему трёхдневного отпуска для устройства семейных дел.

На следующий день Борис выехал в Александровку. Дома он рассказал Кате о своём поступлении на работу, просил её быстрее уволиться и собраться в дорогу вместе с ребятами. Катя ответила, что в три дня она никак не управится: необходимо сдать магазин, отчитаться перед райпотребсоюзом и конторой завода, оформить справки на детей для школы, да и, наконец, разделаться с имеющимся маленьким хозяйством. Всё это, по её предположению, потребует не менее недели. Решили так: Борис уедет немедленно, по возможности приобретёт мебель, организует подготовку квартиры, а Катя разберётся с хозяйством, рассчитается со своим магазином, наймёт на заводе автомашину и вместе с ребятами приедет к нему.

Глава шестнадцатая

С первых же дней Борис увидел, как запущена работа по медобслуживанию контингента, как много предстояло сделать для решения санитарно-эпидемиологических вопросов и улучшения работы амбулаторий в подразделениях и центральной больнице. Он понял, что ему придётся отдавать этому всё своё время, и пока ни о каком совместительстве думать нельзя. Поначалу его рабочий день длился с 9 часов утра и почти до 9 часов вечера.

В первый же день по возвращении из Александровки он получил разрешение от Головина на приобретение необходимой мебели со складов мебельного завода, который располагался в том же дворе, где и его рабочая комната. Расчёт за эту мебель (по себестоимости) в сумме почти 600 рублей главный бухгалтер ОИТК разрешил отложить до получения Алёшкиным первой зарплаты. Борис приобрёл письменный, столовый и кухонный столы, шесть стульев, шкаф для посуды, шифоньер для одежды, большую кровать и диван. Вся мебель была из карагача и ясеня. Дня через три он перевёз её в квартиру и пока составил всё в одной комнате. На этой же мебельной фабрике Борис купил на дрова целую машину обрезков бракованных досок и привёз их в свой новый двор.

Семья бывшего начальника ОИТК — жена и двое детей — со дня на день ожидала вызова к месту нового назначения её главы и пока временно разместилась на кухне, предоставив Борису две больших смежных комнаты, прихожую и парадный вход.

Прошло ещё три дня, Борис ожидал прибытия семьи. В последний из этих дней, часов в пять вечера в его кабинет зашёл инспектор отдела кадров Лепёшкин и заявил:

— Ну, товарищ Алёшкин, сегодня получена телеграмма из ГУЛАГа об утверждении вас в должности начальника медотделения. Такое дело необходимо отметить!

Бориса немного покоробило это предложение. В период войны он часто употреблял спиртное: была «наркомовская норма» — 100 грамм водки, выдаваемых ежедневно. После окончания войны её отменили, и последний год Борис, которого никогда особенно не тянуло к спиртному, выпивал очень мало, изредка какого-нибудь немецкого сухого вина. Тут отказываться было неудобно. Денег у него было мало, идти в ресторан не с чем. Он колебался, но Лепёшкин настаивал:

— Не думай, товарищ Алёшкин, это не так уж накладно. Я знаю такое место, где нам подадут недорого и вполне достаточно.

Борис поддался на эти уговоры, и через час они сидели в задней комнате «офицерского» магазина. Перед ними стояла бутылка водки, открытая банка консервов «бычки в томате» и на тарелке пара кусков хлеба. А ещё спустя какое-то время Борис Алёшкин, едва держась на ногах, после рвоты, случившейся сразу же после выхода из магазина, еле-еле полз к своему дому. Он шёл напрямки, по сугробам, причём иногда ему приходилось помогать себе для передвижения и руками. Он очень надеялся, что его семья ещё не приехала, а это как раз и случилось. Катя сумела уговорить райпотребсоюз и заводское начальство и освободилась от работы на два дня раньше, чем предполагала. Ещё три дня ушло на сворачивание хозяйства, продажу коровёнки и т. п. На шестой день после отъезда Бориса в Орджоникидзе она уже ехала с ребятами и вещами, большую часть которых составлял багаж, привезённый мужем, к новому месту жительства. Директор завода, даже без особых просьб с её стороны, выделил Алёшкиной полуторку, пришлось заплатить только за потраченное горючее и работу шофёра.